Он, она и ее дети - Джил Мансел Страница 89

Фредди нравилась ее непочтительность: на самом деле в бутылке был «Гленфарклас» тридцатилетней выдержки.

— Ну если только согреться. И если только капельку. — Часы в коридоре пробили семь раз и напомнили Лотти, что пора идти. — Я забежала к тебе вот зачем. Я связалась с тем парнем из сыскного агентства. Пока ничего существенного.

Фредди расстроился, но не удивился. Если бы этот парень сумел разыскать Гизеллу, он бы сам сразу же позвонил им.

— А что, если нанять другое агентство? — Барбаре очень хотелось помочь. — Может, им больше повезет.

— Этот парень делает все возможное, — сказала Лотти. — Просто такие дела… гм…

— Требуют времени, — подсказал Фредди. — Все в порядке, можешь говорить прямо.

— Я попросила его сделать все возможное. Он знает, что результат нужен нам как можно скорее. — Выпив виски одним глотком, Лотти крякнула и схватилась за горло. — Да-а, это все равно что глотать бензин.

— Моя дорогая девочка, — ласково глядя на нее, покачал головой Фредди, — ты такая хулиганка.

На берегу озера весело горели костры, празднество шло своим чередом. Подняв окно настолько, чтобы были слышны крики детей и восторженные возгласы, которыми встречали каждый новый залп фейерверка, Фредди и Барбара сидели вместе в гостиной и наблюдали за яркими всполохами на усыпанном звездами небе.

— Наверное, это последний фейерверк в моей жизни.

Фредди испытывал приятную расслабленность, главным образом благодаря выпитому виски. Если бы он планировал дожить до девяноста, он бы так много не пил. Атак, почему бы нет. Он может выхлебать целую бутылку, если захочется.

— Красиво, правда? — Барбара сидела положив ноги на пуфик и держала в руке стакан «Тиа Марии» — этим ликером она составила компанию Фредди. — Знаете, я слышала, что один человек попросил, чтобы его кремировали после смерти. Затем он распорядился, чтобы его прах засунули в салютный снаряд и выстрелили им в его любимом месте.

— Все это очень сложно, — сказал Фредди, — если твое любимое место — «Маркс и Спенсер».

— А для меня это прозвучало очень заманчиво. Я бы не отказалась, если бы меня засунули в снаряд и выстрелили им над Риджентс-Парком. — Свободной рукой Барбара указала на розовые и пурпурные хризантемы, которые расцвели в ночном небе. — Это было бы прекрасно! И очень весело!

Фредди с наслаждением глотнул «Гленфаркласа».

— А мой развеют над озером.

— Хозяин — барин. — Склонив голову, Барбара улыбнулась ему. — Вы готовы к приему следующей порции таблеток?

— Черт бы их побрал. Наверное, готов. — Хотя Фредди и знал, что они помогают, это не значило, что ему нравилось принимать их. — Когда мне поставили диагноз и врач сказал, что жить осталось год, и то, если повезет, я думал, покончу с собой. Не тогда, не в ту минуту, — добавил он, стараясь донести свою мысль до Барбары, — а когда придет время… Ну, вы понимаете. Я выяснил, чего мне ждать, и решил, что предпочту умереть, прежде чем дойду до такого состояния. Это казалось мне разумным решением. Интересно многие ли так думают?

Барбара задумалась над вопросом и наконец ответила:

— Полагаю, многие.

— Я тоже так полагаю, — кивнул Фредди. — Но вопрос в том, что, когда время приходит, многие ли делают это? Идут ли напролом и совершают ли самоубийство?

Качая головой, Барбара тихо проговорила:

— Нет, я бы сказала, что большинство из них не делают.

— И я так думаю. Я хотел сделать это, но сейчас не могу. И мне кажется, что это не вопрос отваги или трусости. Я просто не могу подумать о том, чтобы сделать это сейчас. — Фредди отставил стакан и откинул голову на спинку кресла. — Это страшно раздражает, уверяю вас. Ну почему так происходит?

— Наверное, это жажда жизни. — В голосе Барбары слышалось сочувствие. — Поднимает голову инстинкт самосохранения.

— Но я не хотел, чтобы он поднимал голову! Я думал, что смогу перепрыгнуть через последние несколько месяцев — а кто в здравом уме хотел бы пройти через них! Только сейчас кажется, что я смирился с ними. Я хочу просыпаться по утрам завтра, и послезавтра, и послепослезавтра — столько, сколько физически выдержу. Хочу, чтобы этот безмозглый сыщик искал и нашел Гизеллу. Я хочу встретить Рождество, я хочу показать вам свой сад следующей весной, я хочу… а, к черту.

— Вот. — Барбара сунула ему в руку бумажную салфетку.

— Простите. Простите.

— О, Фредди, все в порядке.

Утерев слезы, Фредди прокашлялся и устремил невидящий взгляд в окно. Его охватывала печаль, смешанная с яростью, потому что он не хотел умирать, но не мог этому помешать. А что, если он слишком быстро сдался, когда поставили диагноз? Если бы он не отказался от лечения, может, сейчас был бы на пути к выздоровлению? И его врач в полном изумлении качал бы головой и говорил: «Должен признать, Фредди, что мы и не надеялись на такой отличный результат. Опухоль практически исчезла»?

Что, если? Он об этом никогда не узнает. Тогда жизнь казалась настолько мрачной, что он был готов покончить с ней.

Все это было до его знакомства с Барбарой. Общение с ней на протяжении последних нескольких недель возродило в нем желание продолжать земной путь. Она была той — и Фредди знал это наверняка, — которую он смог бы полюбить. Если бы встретился с ней полгода назад…

И если бы его мозг не был поражен опухолью…

С другой стороны, если бы у него не было опухоли, он бы никогда не встретился с Барбарой.

«Во всем этом есть какой-то урок», — подумал Фредди. Только вот он не знает, о чем он, чтоб ему провалиться.

— Ну как? — Барбара ободряюще пожала ему руку.

— Все нормально, спасибо. — Фредди улыбнулся, но за его улыбкой все еще скрывался гнев.

Бах, бах, бах — прозвучало у озера, и в небе появилась россыпь алых и ярко-синих огней, которые отразились в серебристо-черной глади воды.

— Кстати, забудьте о Риджентс-Парке. Когда Эми было шестнадцать, мы с ней поехали в Париж на выходные. Вы бывали там?

— Да. С Мэри. — У Фредди сохранились восхитительные воспоминания о той поездке в Париж.

В небе снова расцвел цветок, на этот раз пурпурный и изумрудно-зеленый, и Барбара мечтательно проговорила:

— Наверное, я бы предпочла, чтобы мною выстрелили с Эйфелевой башни.