Конец лета - Кэтлин Зейдель Страница 8

Но эти девушки были маленькими роботами, а на этом уровне одной техники было уже недостаточно.

Уверенность Эми в себе возросла. На следующий год она стала шестой, а затем третьей. Теперь уже ей слали цветы ледовые шоу, агенты и компании по менеджменту, а Ассоциация фигурного катания была полна решимости дать ей возможность расширить свой международный опыт. Она блистала на льду, катаясь с подкупающей теплотой, и в тот год, когда ей исполнилось девятнадцать лет, завоевала первое место в Национальном чемпионате. Это было в год Олимпиады, и Ассоциация включила ее в олимпийскую команду.

Девятнадцать лет — это был хороший возраст. Женское одиночное катание еще не пошло по пути гимнастики, спорта, . где доминировали хрупкие школьницы, жесткое расписание тренировок которых задерживало их физическое развитие. Они были великолепными спортсменками, но не могли стать кумирами публики — ими интересовались только другие школьницы.

Однако широкие зрительские массы вполне могли ассоциировать себя с молодыми двадцатилетними женщинами. Людям нравилось читать про Эми в предшествовавшие Олимпиаде недели. Она была такая красивая, так прелестно одевалась! Немного застенчивая девушка, которая смотрит на мир из-под своей челки — совсем как принцесса Уэльская. Средства массовой информации были высокого мнения о ее отце, преподавателе музыки, и рассказывали о том, как музыкальные светила Липтон-колледжа, что в Липтоне, штат Айова, играли и записывали для Эми всю ее музыку. Были сфотографированы внушительные фамильные особняки ее матери в Англии и Ирландии, хотя некоторые из них она и в глаза не видела.

Но были и те, кто стремился отыскать какой-то изъян. Люди, которые прежде не обращали на фигурное катание: никакого внимания, внезапно стали экспертами, заявляя, что работой ног Олимпиаду не выиграешь. «Она может быть самой зрелищной фигуристкой, — возглашали по сетевому телевидению доки в фигурном катании, — но ее прыжки не отвечают международным стандартам».

— Мне кажется, что американских зрителей ожидает большое разочарование, — объявил бывший чемпион в парном катании. — Эми Ледженд не выиграет Олимпийские игры. Она не в состоянии это сделать.

Он ошибся.

Лидеры женского катания обычно не присутствовали на церемонии открытия Олимпиады. Их соревнования шли одними из последних, поэтому фигуристки, приезжавшие с самого начала, получали лишнюю неделю, которую им приходилось проводить в переполненных спальнях, питаясь казенной едой и довольствуясь неудобным ледовым временем. Но Эми смотрела церемонии открытия с семи лет. И не собиралась пропускать эту, независимо от того, как это может отразиться на расписании ее тренировок.

— Пусть едет, — сказали тренерам ее новые советники в агентстве спортивного менеджмента. — У нее будет время завоевать симпатии репортеров.

Родители Эми принимали участие в подборе ее группы менеджмента.

— Никто на свете, — сказал ее отец, — не разбирается в людях так, как твоя мать. Всех этих людей она не выносит. Если мы найдем кого-то, кого она сможет вынести в течение двадцати минут, ты получишь человека, которому сможешь доверять всю жизнь.

Эти новые советники внушали ей, что медали недостаточно.

— Американские зрители должны тебя полюбить, — сказали они.

— И каким же образом я заставлю их это сделать? — рассмеялась она.

— Если будешь самой собой.

Самой собой! Ей единственной из всех сказали такие слова. Остальные девушки — лидеры в любительском спорте были «в образе», именно эти слова они постоянно слышали: быть «в образе». Андреа должна была быть вздорной, Джил-Энн — милой. Это слишком давило на них, они все время должны были быть милыми или вздорными.

Никто никогда не говорил Эми про «образ», и сначала она решила, что ее просто считают безнадежной, настолько никчемной, что даже нечего пытаться что-то из нее слепить.

Но ее партнер по тренировкам, Томми, маленький, мудрый и остроумный, так не считал. С ним тоже никто не говорил про «образ».

— Мы с тобой настоящие фигуристы, Эми, ты и я. Даже у Генри, — технически Генри катался лучше, чем они, он вообще катался лучше всех на планете, — этого нет. А у нас есть.

Генри и Томми подписали контракт с одним агентством. Генри должен был выиграть золотую медаль, а Томми знал, что ему повезет, если он станет третьим.

— Ты наверстаешь свое как профессионал, — не уставали повторять ему агенты и менеджеры. — Не волнуйся!

Они все втроем поехали на открытие Олимпийских игр, и Эми чудесно провела время в эту первую неделю, пока у них не было соревнований. Она никогда не играла в командные виды спорта и неожиданно открыла для себя, что ей нравится быть в команде. Она ходила на все лыжные соревнования, на какие могла. Большеглазая и очень мило смотревшаяся в красно-бело-синей форме своей команды, она болела за всех остальных американских фигуристов. Она безумно влюбилась в одного из американских хоккеистов, но, к счастью для него, ведь ему необходимо было сосредоточиться на игре, так и не решилась сказать об этом.

После короткой программы она шла третьей. На этом этапе они с Оливером надеялись на второе место, но с ее прыжками было неудивительно, что этого не случилось.

И вот в тот день, между короткой и произвольной программами, Олимпийские игры перестали быть развлечением. В тот вечер Томми и Генри катались в финале мужских соревнований, но Эми не могла думать ни о чем другом, кроме своей судьбы, — насколько велик был разрыв между ней и двумя другими девушками и насколько внушительны были их прыжки. А затем ее одолела еще худшая мысль — как мало десятых балла отделяют ее от фигуристки, занимающей сейчас четвертое место. Сообщество фигуристов, может, и не ожидает от нее медали, но этого ждут американские зрители. Они верят в сказки. Она была красивой, следовательно, она выиграет золотую недаль.

Ничего не выйдем! Нет ни волшебства, ни гарантий. Только я и мои коньки.

Генри победил. Теперь все те, кто говорил, что Эми не сможет выиграть, вспоминали Игры 1976 года, когда Дороти Хэмилл и Джон Карри, два фигуриста, тренировавшиеся у одного тренера, завоевали золото в женском и мужском одиночном катании. Эми и Генри могли повторить тот успех. И Оливер станет Карло Фасси своего поколения.

Это было уже слишком.

И она упала. На самом легком тройном прыжке, старом добром «тулупе». Лишнее вращение, отклонение в воздухе, борьба за приземление… Не сумев совладать с ним, она оказалась на льду. Ее золотой шанс был упущен.

Значит, все кончено. Все эти годы работы со штангой прошли впустую. Теперь все было бессмысленно.

Она поднялась на ноги и подстроилась под музыку. Она не станет думать о штанге. Точно так же, как в течение двенадцати лет она смотрела церемонии открытия, она смотрела и на соревнующихся и уже давно вывела для себя самой главный закон: если я упаду во время важных соревнований, я не обращу на это внимания, Я могу оставить любительский спорт, но я могу начать выступать. Пускай судьи меня ненавидят, но я заставлю публику полюбить себя. Я буду кататься для них.