Влюбленный викинг - Александра фон Лоренц Страница 8

— Будешь долго искать, так я ткну тебя носом прямо в куриный помет, — лицо графа раскраснелось, а обычно холодные глаза так сверкали, что в них страшно было взглянуть.

— Лаура! — заорал Аксель, и на пороге мгновенно появилась заспанная толстая служанка лет тридцати, — если ты не наведешь здесь идеальный порядок еще до того, как солнце появится на горизонте…

Граф не договорил, а только плюнул в солому и вышел прочь.

— Что это он, как с цепи сорвался? — пробормотала женщина, протирая глаза.

— Сегодня держись, — Гонтран хитро перекривил свое толстое белое лицо, его маленькие глазки озорно блестели, как две черные изюминки в булке, — сегодня разнос!

Было видно, что Гонтран совсем не расстроился по поводу крика графа, монотонная работа на кухне выработала у пожилого франка философский образ мышления. А голос графа уже гремел где-то вдалеке.

Аксель сразу отметил про себя, что в конюшне чисто и аккуратно. Несмотря на ранний час, конюх Жак уже успел вычистить старую солому из-под ног лошадей и подсыпать свежей. Сразу же, как норвежский хевдинг стал графом и хозяином в замке Силекс, он обратил внимание на этого невысокого молодого человека за его любовь к лошадям. В одном из боев молодой франк получил увечье, и теперь в дружинники не годился. Но хромой Жак дневал и ночевал в конюшне, лучшего работника трудно было и желать.

Как обычно, зайдя в конюшню, Аксель сразу направился к своему Руфу, караковому длинноногому жеребцу. Конь отличался утонченным нравом и острой любовью к своему хозяину. Руф нервно стриг длинными пушистыми ушами еще задолго до появления графа в конюшне. Аксель, в свою очередь, почти всегда начинал день со свидания с жеребцом. Лошадь тепло взглянула на своего любимого хозяина крупными карими глазами и вытянула длинные мягкие губы. Аксель вынул из сумки большую морковку, которую никогда не забывал захватить, когда шел в конюшни, и она с хрустом исчезла среди крупных желтых зубов.

— Жак, а ты уже чистил копыта Руфу? — спросил граф, склоняясь к ногам животного.

— Нет, милорд, еще не успел, — пробормотал конюх.

— Смотри, до обеда все копыта должны быть вычищены, — Аксель строго посмотрел на конюха, но кричать не стал, — вообще-то их надо было вычистить еще вечером, а то лошади не отдохнут за ночь. Мало ли что, может, придется выезжать прямо с утра.

— Я понимаю, виноват, — франк потупил голову, — просто не успел вчера.

— Ладно, Жак, — Аксель улыбнулся, — но в дальнейшем смотри, не забывай это сделать, пусть даже ночью.

Граф опять подошел к своему жеребцу и стал гладить его возле ушей, делая круговые движения. Затем он помассировал щеки и нежно потер ладонью белое пятно на лбу между глаз.

— Вот видишь, он и успокоился, — сказал граф, и действительно еще минуту назад жеребец нервно топтался и переминался с ноги на ногу, а теперь затих, прислушиваясь к ласкам хозяина.

— Я тоже так делаю, мессир, — ответил конюх, — правда, я просто ласкаю коней. Я и не знал, что таким образом можно их успокаивать.

— Так их можно успокоить даже в бою, а уж перед поединком это вообще необходимо! Ну, ладно, будет время, я тебе еще больше расскажу.

С этими словами граф вышел из конюшни и продолжил свой обход. Широкими шагами он прошел мимо дружинников, которые уже завтракали под навесом. Присоединяться к ним граф не стал, и, по- видимому, правильно, так как викинги подозрительно затихли, когда он приблизился. Скорее всего, они обсуждали своего хевдинга.

— Сегодня Аксель бушует, — изрек Грим, сидевший спиной к подошедшему графу.

— Побушуешь тут — малышка его даже на порог не пустила, — поддержал друга Ульф.

— Видать, не зря тебе достался этот фингал, — засмеялся Грим, — все-таки придется Акселю расстаться с пятьюдесятью солидами!

— Ты тише, а то услышит еще, — зашипели за столом.

— Ну и пусть слышит, от правды не убежишь, у рыжей кошечки крутой нрав.

— Да, без графского титула ему трудненько будет, — согласился Ульф,

Аксель услышал последнюю насмешку и угрожающе приблизился к столу. Все притихли: в такие моменты лучше не спорить с хозяином — это знал каждый. Но барон Бьярни, его близкий друг, мог позволить себе не обращать внимания на плохое настроение графа.

— Послушай, Аксель, вот что гласит народная мудрость: «Когда у тебя появляются деньги — у тебя появляются женщины! Появляются женщины — пропадают деньги! Пропадают деньги — пропадают женщины! Пропадают женщины — появляются деньги… Если ты сможешь из этого замкнутого круга убрать женщин — ты будешь сказочно богат»! Самый простой путь покорить сердце малышки — приехать к ней на Руфе во всей красе нормандского рыцаря!

— Э нет, так не пойдет, — вмешался Грим, — договаривались не использовать преимущества титула.

Аксель стоял, уперев мощные руки в бока, и было видно, что такие разговоры ему не по нраву.

— Ну, тогда забросай ее подарками, — не унимался барон, — она простушка, подари пару тряпок, тебе дорого не обойдется.

— Ну, с такой зверской рожей ему это может обойтись и больше пятидесяти солидов, — вставил Ульф, и сам испугался своих слов после злобного взгляда графа.

— Ты лучше посмотри на свою харю, — отпарировал тот. Все рассмеялись, посмотрев на разукрашенную синяком физиономию дерзкого викинга.

— Так это же ты меня так разукрасил! — возмутился Ульф, его изувеченное лицо растянулось в обиженной гримасе.

— Ну, это, конечно, уважительное обстоятельство, но не для женщин, — последние слова графа вызвали шквал хохота.

Граф развернулся, и тяжелая дубовая дверь захлопнулась за его спиной. Толкнув в массивную плаху, Аксель вошел в свою спальню. Несмотря на то, что солнце уже заглядывало под балдахин графской кровати, сарацинка Сусанна спала, сбросив одеяло с обнаженного тела. Кожа наложницы была смуглой, цвета темной слоновой кости; она даже на ночь не снимала с тонких рук многочисленные браслеты и ожерелья. Аксель провел жадным взглядом по плоскому животу и скользнул дальше. Теплая волна пробежала по его телу и остановилась пониже живота. Аксель подошел вплотную к кровати, но не стал рассматривать наложницу, а накинул на нее одеяло. Сусанна открыла глаза.

— Все уже давно встали, одна ты по-полдня валяешься, — недовольно проворчал граф.

— Ну, что вы, господин, — сарацинка кокетливо скосила свои подведенные сурьмой, бездонные черные глаза, — после такой бурной ночи немного подремала…

Краска уже упала с ресниц на щеки, но от этого молодая женщина не показалась Акселю непривлекательной, Граф развернулся и, подойдя к окну, распахнул занавески еще шире.

— И все же пора вставать, у тебя тоже есть обязанности по дому. Кроме того, служанка не может заняться уборкой спальни. Да и вообще это плохо, что ты любишь бездельничать. Женщина без дела прокисает через неделю. Полезут в голову разные дурные мысли. В общем, давай, — Аксель легко приподнял наложницу под мышки и поставил на пол. После этого он легким хлопком по голой попе придал ей ускорение в сторону двери. Хитрая красотка изобразила обиженный вид, но, все же, подхватив одежду, подчинилась и стала одеваться.