Единожды солгавшая - Кэтрин Гарбера Страница 8

Ава закусила губу. Знакомая милая привычка. Она напомнила Кристосу о другой причине, по которой он пришел в ее дом. Ему хотелось обладать ею. Влечение, которое он испытывал к ней в парке, вернулось.

— Тео боится воды.

— Как? Все Теакисы — морские души.

Ава пожала плечами. Почему-то она сомневалась в том, что Тео сможет полюбить море.

— Не знаю. Я пыталась приучить его плавать в бассейне и в океане, но он не хочет.

— Я возьму это на себя, — сказал Кристос. — У тебя найдется что-нибудь попить?

— Конечно, проходи в кухню, — пригласила его Ава.

Кристос оглядел светлое помещение. Ава создала для себя и Тео уютное гнездышко

Он всегда рисовал в своем воображении именно такую ее жизнь. Именно такую маленькую уютную квартирку. Он знал, что не вписывается в их семью. Да и не хотел этого. Он уже давно привык к той жизни, которую вел.

Но даже когда не стало Ставроса, а ему пришлось взять на себя управление судовладельческой компанией Теакисов, он продолжал чувствовать себя в семейном бизнесе посторонним. Каким-то запасным наследником, каким он всегда был для своего отца.

— Вот. Есть кола, есть светлое пиво.

— Пиво. Спасибо.

Ава налила ему пива и со стаканом диетической кока-колы села рядом.

— Нам надо утрясти множество деталей. Я сообщу на работе, что увольняюсь. Но не думаю, что мне сумеют найти замену так быстро. Ты не смог бы отложить отъезд до следующей недели?

Он мог, но не хотел.

Ему было необходимо уехать отсюда и вернуться в свой мир. Туда, где у него все под контролем. Но Ава просила его об одолжении, а он понял сегодня, как необходима она ему, чтобы он мог вписаться-в жизнь Тео.

— Да, смогу. Завтра мы организуем ваш с Тео переезд в мой дом.

— А мы не можем оставаться здесь?

— Я думаю, что для Тео лучше, если ты будешь рядом с ним, но если решишь остаться здесь — пожалуйста.

Ава встала и зашагала по кухне.

— Не будь диктатором. Мы с Тео сможем переехать к тебе в уикенд. Школьная неделя слишком напряженная.

Кристос в непроизвольном порыве вскочил на ноги и прижал ее своим телом к кухонной стойке.

— Я не диктатор, Ава.

— А ведешь себя как диктатор, — срывающимся голосом сказала Ава. — Я не готова передавать тебе право принимать все решения.

— А я этого и не прошу.

От Авы так чудесно пахло, черт возьми, что он, не удержавшись, наклонил голову и погрузился в сладкий аромат ее волос.

Она покачала головой.

— Ты слишком привык, чтобы все было по-твоему.

— Неправда, — сказал он. Ему нравилось делать все по-своему, но его жизнь изменилась, и теперь приходилось считаться с мнением других людей. Действительно, с Авой ему хотелось чувствовать, , что все под контролем. Это делало ситуацию более привычной.

— Лжец.

— Не слишком приятно это слышать, Ава.

— А ты и не считаешь меня приятной, — сказала она мягко.

— К тебе приятно прикасаться, моя дорогая.

Кристос прижался губами к ее губам, ощутив сладкий вкус колы, которую она только что выпила. Он старался прикасаться к ее губам легко, чтобы доказать себе, что контролирует ситуацию, на это было не так.

Мысленно он усадил Аву на кухонную стойку и просунул ладони под ее свитер. Мысленно он был человеком, которого не волновало прошлое. Человеком, позволяющим себе свободно предаться страсти, которую Ава вызвала в нем с легкостью сирены, приманивающей моряков.

Ава не была в восторге от его спонтанного порыва, но не могла устоять перед объятиями Кристоса. Последние несколько лет были для нее трудными — она сражалась за то, чтобы найти их с Тео место в мире. Однако ее удовлетворяла работа, и она не была уверена в том, что предстоящий шаг — отъезд в Грецию с человеком, который разбил ее сердце, — будет правильным.

Его теплое дыхание ласкало ей щеку, помогая поверить, что ее решение верное. Как раз то, что ей нужно. Но тут Кристос впился в ее губы поцелуем, и она вообще перестала думать.

Ава положила руки на его плечи и вспомнила, как все это было у них в Греции: тепло его кожи, властные руки на ее теле. Но тут он обхватил ее за бедра и приподнял. Теряя равновесие, Ава прижалась к нему, а он, ловя своими губами ее губы, посадил ее на кухонную стойку.

Она сразу вспомнила о том, где они находятся, и о том, что она не слишком доверяет Кристосу.

— Я... не готова к этому, — произнесла она, стараясь унять возбуждение. Не удержавшись, она взъерошила его густые шелковистые волосы.

— Нет, готова, — сказал он, проведя пальцем по . ее шее и прикоснувшись к тому месту, где лихорадочно бился пульс.

— Это физическая реакция, — сказала она, напрягая остатки разума.

— И что?

— Кристос...

Он коснулся пальцем ее губ.

— Как я скучал по звуку своего имени в твоих устах.

Вздрогнув, она положила голову ему на плечо, потому что не хотела видеть его глаза и, возможно, прочитать в них, что на самом деле это сказано только для того, чтобы завлечь ее в постель. Хотя разве ему когда-нибудь приходилось завлекать ее туда? Ее тянуло к нему с первой же минуты, с того момента, когда она сошла с частного самолета на Миконосе и увидела его.

Даже Никки заметила это тогда и предостерегающе заявила, что обязанность Авы — следить за их со Ставросом детьми.

Ава напряглась и отстранилась от Кристоса.

— Ты и в самом деле хочешь жениться на мне или это хитрость, чтобы приручить меня? — спросила она.

Кристос крепко держал ее за талию, не давая вырваться.

— Время покажет.

— Кристос...

— Не задавай мне никаких вопросов, Ава. Ты должна верить тому, что я тебе сказал. Что бы ты ни говорила, я не изменю своего мнения.

— Я могу тебе все сильно осложнить, — сказала она после долгой паузы. Ни о каком доверии не может быть и речи, пока он не признает, что был не прав пять лет назад.

— Пожалуйста, пробуй, но я сражаюсь неистово и всегда выигрываю.

— А я бы сказала, что наше первое сражение закончилось вничью. Неужели то, что ты вычеркнул меня из своей жизни и обвинил в неверности, ты расцениваешь как свою победу?

Кристос чертыхнулся, потом наклонился к ней так близко, что их носы едва не соприкоснулись.

— Не упоминай о прошлом, иначе я, не раздумывая, заберу Тео отсюда.

Аве стало страшно, слезы навернулись ей на глаза. Мысль о том, что она может потерять сына, была невыносимой.