Одержимость - Наталья Рощина Страница 7

Любовь делает человека уязвимым. Она согревает, но в один миг может все разрушить. Зачем тогда? Уж лучше быть одному и надеяться только на себя. Поэтому он не стал заводить новых друзей, впускать в свою жизнь женщин. Он относился к ним с присущей ему иронией.

– Принимаю факт их существования как суровую действительность и приспосабливаюсь к ней, как могу. – Марков так и остался закоренелым холостяком.

Он не был ханжой. Красивый, статный, ироничный – он нравился женщинам и умел быть разным. Ему это не стоило никаких усилий. Его любили, а он лишь принимал любовь. Леониду нечего было дать им взамен. Сердце разбито, душа озлоблена. Но Марков говорил себе, что не это главное. Работа – вот его пристань. Вот где он чувствует себя на коне. Территория исключительной значимости.

Вокруг все менялось с головокружительной скоростью, но Некрасов и Марков сумели вписаться это трудно предсказуемое время. Залогом успеха того периода стал риск. Егор сомневался и ратовал за «режим ожидания лучших времен», а Леонид упрямо втягивал его в проекты, грубовато называемые Егором «авантюрами». Когда все складывалось удачно, Некрасов переставал паниковать. Напряженность спадала, и наступал период восхвалений прозорливости Маркова.

Тот делал вид, что с удовольствием принимает заслуженную похвалу. Внутри у него бушевал разрушительный, безжалостный ураган. Внешне благополучные, искренние отношения давно перестали быть таковыми. Маркова это не огорчало. Однажды необходимость притворяться другом Некрасова отпадет сама собой. И тогда Леонид займет его место! Путь предстоял долгий. Пока же Марков вел себя естественно и сдержанно, хотя черная зависть разъедала его изнутри. Он жестко контролировал себя. Со стороны они выглядели неразлучными товарищами, готовыми на все ради настоящей мужской дружбы.

– Какие мы молодцы! – восторженно восклицал Егор после удачной сделки.

– Лучше не бывает, – вторил ему Леонид, а про себя добавлял: «Ай, да Ленька! Ай да сукин сын!»

Их успех он приписывал исключительно себе, но говорить об этом вслух не собирался. Он успокаивал себя тем, что его время еще придет! Настанет час, когда окружающие узнают, что все заслуги тандема Некрасов–Марков зависят только от изворотливости его ума, от его звериного чутья на прибыль, его нечеловеческого везения! Даже сотой доли всего перечисленного нет у Егора. Он везунчик во всем и в том, что ему повезло с товарищем. Сам Егор никогда бы ничего не достиг, никогда бы не продвинулся дальше теорий, планов, бумажных расчетов. Он по природе нерешительный, чтобы не сказать – трусоватый. Он бы не семь, а семь раз по семь отмерял, прежде чем решиться на что-то.

– Тебе не кажется, что это звено может подвести? – глубокомысленно изрекал Некрасов, ожидая, чтобы Марков в очередной раз повторил доводы в пользу обсуждаемого проекта.

И Леонид спокойно и убедительно подводил своего компаньона к тому, что нельзя топтаться на месте. Марков доказывал, что промедление приведет к их постепенному вытеснению с рынка. Этого нельзя допустить. Они первопроходцы, им и карты в руки! Нужно рисковать, идти вперед. С другой стороны, один неосторожный шаг – и все придется начинать сначала. Мало-мальский просчет грозит недопустимыми финансовыми потерями, а к моменту возрождения их ниша может оказаться занятой другими.

– Хорошо, но под твою ответственность, – сдавался Некрасов.

Он соглашался, но в то же время снимал с себя всю ответственность в случае неудачи. В этом был весь Некрасов. Он никогда ни в чем не виновен. Все просчеты на совести Маркова. Такая позиция раздражала Леонида, но он мастерски скрывал свои чувства. Долгосрочная стратегия вынуждала его вести себя именно так.

Каждый раз, когда ему становилось особенно тяжело, когда с языка были готовы сорваться обличительные слова, Марков брал себя в руки. Скольких сил ему это стоило! Слишком многое поставлено на карту. Это тот случай, когда Марков не собирается рисковать. Но его целеустремленность, целостность, упрямство страдали и жаждали реванша.

Когда это началось? В старших классах лицея. Беспричинный страх заставал врасплох. Ничего конкретного. Необъяснимое ощущение приближения фатальных событий, которые выйдут из-под контроля. Андрон знал: однажды, в нужный момент он окажется не готов противостоять. Поговорить об этом с кем-то – смерти подобно. Признание автоматически причислит его к разряду слабонервных. Это недопустимо. Ему так часто твердят, что нужно быть сильным, что сила – залог успеха. Разумеется, речь шла не о физическом совершенстве, а о силе духа. Как быть?

Страх шел за ним по пятам. Страх до спазмов в горле, до приступов удушья. Все труднее стряхивать с себя его холодные пальцы. И однажды Андрон не выдержал – решился открыться человеку, который не мог его не понять. Едва подобрал слова, признался. Страхи были выпущены на волю. Когда он озвучил их, они словно потеряли важность. Андрон почувствовал облегчение. Ласковые мамины руки обняли его, нежный поцелуй в макушку, успокаивающие слова. Он едва не расплакался от благодарности. Зачем же он так долго мучил себя?

– Ничего, милый, это с каждым бывает, – улыбнулась мама, а вечером того же дня едва дождалась возвращения мужа с работы. – Егор, с Андроном беда!

– Господи, что еще стряслось? Опять учительница перехвалила?

– У него страхи! – Настасья пропустила ироничный вопрос мимо ушей.

– Страхи?

– Он боится!

– Кого? – Некрасов непонимающе тряхнул головой. – Чего?

– Он не может объяснить. Я никогда не видела его таким… таким беспомощным. Ты представляешь, что такое жить в страхе? И это в его возрасте!

– Что конкретно он говорил?

– Должно произойти нечто ужасное. Событие, которое перевернет его жизнь, нашу жизнь. Он не знает, я же сказала тебе. Ничего конкретного.

– Каша у него в голове. Перегрузили пацана.

– Ты противоречишь себе. Кто говорил, что его нужно загружать, чтобы в голове мыслей на глупости не осталось? – негодовала Настасья Сергеевна. – Я тоже хороша, поддерживала тебя. А как же иначе! Мы ведь одно целое!

– Что-то изменилось?

– Сейчас речь не о нас. Речь об Андроне. Нужно что-то делать.

– Не дави на него. – Некрасов устало вздохнул. – Не нужно подчеркивать, что он за все в ответе. Кажется, мы перестарались.

– Вот и я о том же. – Настасья взяла Егора за руку. – В этой связи я хочу попросить тебя… Егорушка, перестань брать его с собой на работу.

– Ты думаешь, это моя инициатива?

– Ты на все его просьбы отвечаешь согласием?

– Нет, только на те, которые нужно.

– Он еще ребенок, а мы вечно заняты. Только когда он болеет, мы – само внимание.

– Ты сгущаешь краски, Настя.

– Ничуть. Мальчик из кожи вон лезет, чтобы получить нашу похвалу. Ребенок, которому неинтересно с его сверстниками. Ребенок, у которого нет друзей. К чему это приведет?