Любовный пасьянс - Саманта Фостер

Июнь, 1859 г.

Весь день Стив Такер посвятил делу, которое было едва ли не самым важным в его жизни. Однако чем дальше, тем ему все меньше нравился вид человека, сидящего напротив него за карточным столом. Эта мертвенная бледность позволяла предположить, что ее обладатель либо дошел до крайней степени, возбуждения, либо серьезно болен.

— Может, хотите бренди, месье Райс? — Стив сделал знак своему слуге Люсьену принести напитки. Но Закери Райс отрицательно покачал головой.

— Пожалуй, немного позже.

Никогда не отказываясь от возможности выпить на дармовщину, на этот раз Зак Райс решил даже не думать о какой-либо выпивке. Проклятая английская еда! Эти роскошные харчи совершенно невозможно переварить человеку, привыкшему к доброму бифштексу и простым галетам. Вот и сейчас, Зак чувствовал, что у него начинается что-то вроде несварения.

А Стив, как и положено радушному хозяину, тут же сказал:

— Как пожелаете… Может, сигару?

Закери Райс, снова, слегка покачал головой, и тогда Стив пододвинул к себе квадратную деревянную сигарницу, инкрустированную слоновой костью и серебром. Взяв из нее длинную тонкую сигару, он размеренным точным движением отрезал ей кончик лезвием серебряного ножика и поднес ко рту. К тому времени, как он положил нож на стол, Люсьен уже стоял рядом, держа зажженную спичку.

Стив взял бокал из рук слуги. Сделав несколько неторопливых глотков, он открыл свои карты и остался доволен и картами, и напитком. Накануне ночью, этот американец, месье Райс, крупно выиграл у него и четырех других господ, решивших составить им компанию за карточным столом. Райс неплохо играл в карты, даже, пожалуй, искусно, но далеко не так хорошо, как сам Стив. Месье Райс и те, другие джентльмены, не догадывались, что Стив намеренно не показывал своих истинных способностей. И уж тем более не догадывался этот американец, что в сегодняшнем их поединке, ему предстояло лишиться не только вчерашнего выигрыша, но и значительной доли своего капитала.

Все эти приятные подсчеты, он производил в голове в процессе игры. Если информация о состоянии месье Райса верна, а в этом сомневаться не приходилось — Стив Такер всегда, прежде чем сесть за стол, тщательно выяснял платежеспособность своего противника, — так вот если его сведения верны, то американцу недолго оставалось делать ставки.

А Зак Райс, пытаясь сосредоточиться, поморгал, чувствуя, как отяжелели его веки, и глубоко вздохнул. В ту же секунду в груди пребольно кольнуло, а лицо побледнело еще больше.

— Эй, там, как насчет того, чтобы открыть окно? — Зак слабо махнул Люсьену. — В этих чертовых курительных комнатах человек задохнется, а никто и не заметит.

— Вы желаете, чтобы я потушил сигару, месье Райс? — осведомился Стив Такер.

— Хорошо бы, черт побери! — Закери Райс с трудом перевел дыхание. — Кто хочет курить, пусть идет на улицу!

В следующее мгновение ему стало совестно: он и сам не понял, что это на него накатило. В любое другое время, он и сам бы с удовольствием покурил, ему нравились хорошие сигары. Чтобы загладить собственную резкость, Зак примирительно произнес:

— Не обращайте на меня внимание. Человек может курить, где ему нравится. К тому же, это ваш дом!

— Но вы гость моего дома! — ответил хозяин, и мир, таким образом, был восстановлен.

На самом деле комнаты, в которых сейчас жил Стив со своим слугой, принадлежали французской графине Клеменс, эмигрировавшей в Лондон так же, как и он сам. Графиня была дамой далеко не первой молодости, и Стив Такер заключил с нею достаточно выгодное соглашение, не очень, правда, красивое с точки зрения высокой нравственности, но крайне необходимое ему в тот момент.

Графиня, несмотря на годы, сохранила темперамент молодости, очень любила, когда постель с нею делил какой-нибудь молодой проказник с горячей кровью. Зато за свои услуги Стив имел прекрасное жилье и рекомендации, помогавшие получить долгожданные приглашения на великосветские рауты.

Именно, благодаря графине, он теперь сможет оказаться, за самыми престижными столиками, с самыми богатыми игроками, да еще в такой момент, когда ставки будут особенно высоки.

Благодаря своему дару перевоплощения Стив принят в свете. Его манеры отточены и изящны, словно он один из самых знатных отпрысков знаменитых фамилий. Речь его блестяща и остроумна, как у самых образованных людей. Он прекрасно поддерживал беседу как на английском, так и на родном французском языке, оставляя при, этом впечатление рафинированного аристократа.

Не прошло и часа, как карманы Зака Райса, истощились, словно дождевая туча, вылившая из себя всю воду без остатка. Он написал поручительство на каждый фунт и каждый золотой, еще оставшиеся у него дома. Теперь, после того как он расплатится со своим карточным долгом, ему еще хватит денег на хороший, обед.

Ослабев, чувствуя, что его голова стала чугунной, словно после крепкого перепоя, Зак погрузился в размышления о превратностях судьбы и о пакостных обстоятельствах, в которых он оказался.

Тем временем, Стив встал из-за стола, извинился и оставил своего соперника на несколько минут.

Странно, но Райс не особенно переживал по поводу своей неудачи в игре. Для него деньги значили не так уж много, а поэтому уходили и приходили с удивительной легкостью. Однажды, жизнь оставила его, даже без сапог, но ему никогда не приходилось бедствовать долго. Никогда, за исключением одного раза. Тогда, он так долго находился на мели, что ему пришлось пожертвовать частью своей доли в компании, принадлежавшей их семье. Черт побери! Он был уверен в себе и не мог проиграть. Однако, в тот раз, жизненные обстоятельства сложились так, что это стоило ему не только десяти процентов «Райс Стейдж Лайн», это стоило ему семьи. Черт побери! Он во всем винил брата. Способненький, благовоспитанный Теодор! Отцовский наследник, любимчик матери! Будь он проклят! Чтоб ему сгореть в аду!

Как-то раз, Теодор внимательно просмотрел бухгалтерские книги и быстренько обнаружил, что его младший братец вытягивает деньги из семейного бизнеса и тратит их на азартные игры. Разъярившись, Теодор хотел отлучить его от компании и предлагал выкупить долю брата, но Зак отказался ее продавать.

— Я даю тебе обещание, дорогой братец! — поклялся тогда Зак. — Ты, никогда меня больше не увидишь, но пока я жив, доли моей ты не получишь!

Пусть Теодор знает, что он может рассорить своего единственного брата с семьей, но никогда не сможет отлучить его от «Райс Лайн»! Никогда! По крайней мере, до тех пор, пока сам Зак Райс не захочет выйти из доли.

Зак, даже застонал от желания выпить. Когда-то и он был похож на этого молодого француза: такой же самоуверенный и такой же убежденный в том, что игра за карточным столом удается тем, у кого есть ум, а не тем, кому везет с картами.