Под счастливой звездой - Дженни Браун Страница 7

Он ничего не мог с собой поделать. Это было неправильно, и он это понимал. Но она с ним явно заигрывала, а это было все равно что размахивать куском сырого мяса перед носом голодного волка. Не одно лишь вожделение побудило его прийти ей на выручку. И когда он это сделал, то вовсе не собирался заставлять ее расплачиваться за свое спасение телом. Но он ведь нормальный мужчина с нормальными мужскими инстинктами. Он не смог устоять против соблазна этих трепещущих ресниц и безошибочного приглашения, которое расслышал в ее голосе. А теперь жалеть уже слишком поздно.

Он полностью отдался удовольствию, когда прижался к ее губам. Они были такими живыми, такими отзывчивыми. Он почти поверил в то, что она желает его. Он говорил себе, что не возьмет ее, если она сама этого не захочет, но не смог удержаться.

Он дразнил ее губы кончиком языка неторопливо, не спеша, будто сопротивляясь соблазну слишком быстро завладеть ее ртом. Он ласкал ее шею одной рукой и поглаживал чувствительную кожу за ухом. Он знал, что это должно доставить ей удовольствие.

Она была словно одеревенелой и неуступчивой, когда он поцеловал ее, но мало-помалу стала откликаться на его ласки и расслабилась. Приоткрыла губы. Дыхание ее было свежим, вкус пьянящим. Отвечая на это новое приглашение, его язык исследовал пульсирующее тепло ее рта, и когда она внезапно лизнула языком его язык, все его тело ожило.

По телу прошла судорога, наполняя его теплом и пробуждая каждый нерв. Сердце неистово заколотилось от радости, готовое выскочить из груди. Кровь забурлила. И все же, посреди этой бури ощущений, на него снизошел странный покой, как будто он наконец вернулся домой. Он прижал ее к себе, успокоенный, но потрясенный, не в силах постичь, что происходит с ним, зная лишь, что умрет, если отпустит ее.

Должно быть, он пьянее, чем думал.

Но он не был пьян. Все казалось ярче и яснее, чем обычно, а не притупленно, как бывает под воздействием алкоголя. Он глубоко вдохнул слабый аромат апельсинов, исходящий от ее волос, и сжал ее еще крепче.

Когда же спустя целую вечность отпустил ее, она, покачнувшись, отступила назад. Убежит ли она теперь, когда он дал ей такую возможность? Замешательство в ее глазах было сродни его собственному. Она дышала часто и выглядела ошеломленной. Почувствовала ли она то же, что и он, или что-то еще? Понять было невозможно, но ему мучительно было думать, что она могла испытывать что-то кроме блаженства, которое сейчас переполняло его.

Однако, отдышавшись, она не вырвалась из его объятий, а придвинулась ближе и прильнула всем телом к нему, словно не хотела уходить от него точно так же, как он не хотел ее отпускать. Он с радостью вновь ее мягко обнял, стараясь держать как можно нежнее, чтобы не напугать. Она прильнула к нему, уютно устроившись в кольце его рук, словно составляла с ним одно целое, лаская ладонью его мускулистую руку, пока он гладил ее по волосам.

Он дивился их мягкости. Ему никогда не доводилось дотрагиваться до женских волос, которые не были бы прямыми и черными. Ее волосы были цвета меда, густые и волнистые. Никогда еще не обнимал он создание настолько неукротимое, но при этом такое нежное. Он провел пальцем по ее мягкой щеке, едва касаясь. И почувствовал то же изумление, как в тот день, когда его первый сокол вернулся к своим путам.

Кожа на ее щеке была мягкая, как бархат. И поразительно гладкая. Лишь на стыке плеча и шеи его пальцы нащупали маленькую родинку. Он привлек ее ближе. Никогда еще женское тело так не возбуждало его.

На ее губах играла смущенная улыбка. Глаза светились мягким светом. В них не было ни малейшего следа презрения, которое он видел раньше. Возможно, ему в конце концов удастся снискать хоть немного ее расположения, увидеть ту же доброту в ее глазах, как тогда, когда она смотрела на мальчишку-подметальщика. Быть может, он не ошибся, отправившись вслед за ней.

Он гадал, кто она такая, почему так действует на него и как бы не испортить все дело.

Сердце Темперанс билось учащенно, словно готово было выскочить из груди. Что с ней происходит? Какие неведомые желания этот мужчина разбудил в ее теле? Она всего лишь намеревалась разжечь его похоть, чтобы ослабить бдительность. Это прием, который она много раз использовала на улице. Она не настолько проворна, чтобы убежать от такого, как он, но существуют и другие способы временно вывести мужчину из строя, как только окажешься достаточно близко. Быстрый удар коленом в пах — один из них.

Но сейчас они были так близки, а она оказалась бессильна осуществить задуманное. Когда его губы коснулись ее губ, они зажгли в ней страстные желания, а его теплый язык раздул их в обжигающее пламя. Он пробовал ее на вкус, гладил, ласкал и пробуждал пульсацию в каждой клеточке ее существа.

Но не животные чувства вызвал его поцелуй, а не большее — волну острого желания, которая затопила ее тело и заставила прижаться к нему так тесно, что золотой позумент на мундире вонзился ей в кожу, а пуговицы на лацканах вдавились в грудь.

К этому времени ей уже следовало бы сбежать. Но она не могла. Она хотела большего. Еще немного ощущать под своими ладонями твердые мускулы обнимающих ее рук. Движения его теплого языка эхом разносились по всему телу, посылали стрелы острого желания куда-то в самую ее сердцевину. Она отдалась этим ощущениям, не в состоянии сделать что-либо еще, в смятении от своей слабости, неспособности противостоять этому растущему желанию. Она не сумела удержаться и прижалась к нему, пока ее женское естество не откликнулось на его безмолвный призыв.

— Ты научился этому в Индии? — выдохнула она.

— Я научился этому у тебя. — Его темные глаза мерцали. — Научишь меня еще?

Она не ответила, ужаснувшись тому, как сильно ей хотелось сказать «да».

Этому солдату, этому убийце.

Она готова была изменить Рэндаллу с мужчиной, который носит ту же форму, что и его убийца. Она, которая с презрением отвергала предложения мамаши Бриствик и ее угрозы, даже когда после смерти Рэндалла осталась без гроша, стоит тут сейчас, ничем не лучше любой уличной шлюшки, отдаваясь незнакомцу за просто так. А ведь она должна его ненавидеть.

Она что, рехнулась? И пусть его дыхание у ее уха вызывает приятную дрожь, она не должна поддаваться этому запретному удовольствию. Она должна призвать всю свою злость и, словно беса, изгнать из себя то желание, которое воспламеняют его поцелуи. Она должна бороться со своей слабостью. Она не может позволить себе потерять голову, какие бы чувства он в ней ни пробуждал.

Если бы только она могла заставить себя двинуть его коленом в пах, как намеревалась. Но Темперанс не в силах была так поступить. Ее предательское тело было слишком благодарно, чтобы сделать ему больно. Впрочем, есть другой способ освободиться.

Его глаза были полузакрыты, дыхание прерывистое. Он все еще находился во власти желания и думал, что и она тоже.

Темперанс начала расстегивать пуговицы на его кожаных бриджах.

Он стоял, закрыв глаза, всецело отдавшись удовольствию. Она небрежно скользнула рукой вверх, к поясу, вытащила последнюю пуговицу из петли. Бриджи теперь были полностью расстегнуты. Она потянула их вниз, по крепким бедрам, не обращая внимания на пульсацию в самых укромных уголках своего тела. Если ей удастся стащить их чуть ниже, они стреножат его как путы коня. И тогда она сможет убежать.