Принцесса - Мария Степанова Страница 7

— Нина! Мама с мужиком пришла!

Юльку бросило в жар от бестактности собственного ребенка, но Денис только хмыкнул и повернулся к Юльке, чтобы помочь снять пальто. Лера стояла и наблюдала, покусывая заусенец. На крик, вытирая руки кухонным полотенцем, вышла удивленная Нина. Юлька вздохнула и представила гостя:

— Знакомьтесь, это Денис, наш системный администратор, настраивает в школе компьютеры. А это Нина, моя… сестра мужа. А это, — она указала на Леру, — Лера, моя невоспитанная дочь.

Денис протянул руку, Нина, замешкавшись, ответила на рукопожатие. Потом он так же поздоровался с Лерой, и та, как ни странно, довольно чопорно подала незнакомцу кончики пальцев.

— Очень приятно, — произнесли они хором, и Лера хихикнула.

— Проходите, — Юлька начала проталкивать мужчину в сторону комнаты, — сейчас будем ужинать.

За ужином все перезнакомились ближе. Денис оказался разговорчивым и с хорошим аппетитом. Он нахваливал Нинину стряпню, отчего Нина смущалась и краснела. Еще он травил байки, от которых хихикали все, в общем, ужин прошел весело. Лерка быстро адаптировалась, называла Дениса на "ты" и под конец притащила свой ноутбук, чтобы молодой человек посмотрел состояние ее техники. Денис уже было уткнулся в монитор, но Юлька категорически запретила Денису работать, а Лерке приставать.

— Время уже позднее, всем пора спать, — тихо, но настойчиво произнесла она, пристально глядя на дочь.

Лерка надулась и ушла громко топая пятками и прижимая ноутбук к животу.

— Я постелю вам на кухне, — произнесла она, — там очень удобный диванчик.

Гость был согласен на все. Юлька выдала ему широкое пушистое махровое полотенце, и с крыльца указала в сторону баньки, стоявшей в конце огорода. Нина позаботилась, слегка протопила ее, чтобы гости могли помыться перед сном. Гаврила был очень сердит, что его заперли в будке, и хрипло взлаивал на незнакомца. Денис, слыша предупреждение в голосе собаки, старался держаться от будки подальше. Вернулся из бани он довольный, порозовевший, распаренный.

— Боже, какое счастье! — произнес он блаженно, откидываясь на спинку дивана. Нина протянула большую кружку в красный горох, наполненную домашним вишневым компотом.

— Спасибо, — выдохнул гость и с наслаждением начал пить.

Он бы еще долго благодарил, но Юлька принесла постельное белье, быстро раскланялась, и закрыла дверь кухни.

— Мам, — пискнула из-под одеяла Лера, — а если я пить захочу ночью?..

— Раньше надо было думать, — пробормотала Юлька, наклоняясь и целуя дочь, — терпи до утра.

Условия были таковы, что с Ниной пришлось делить кровать. Комнат было всего две, да им больше и не надо было. Обычно Нина спала на диване, теперь же она устроилась с другой стороны широкой кровати. Эту кровать Юлька купила, когда решила переезжать от свекрови. Тогда они спали с Лерой вместе, и очень были довольны шириной спального места. Теперь дочка ночевала в своей комнате, а Юлька наслаждалась кроватью одна.

— Вечно ты все берешь на себя, — прошептала Нина, — что, некуда было его пристроить?

— Михал Михалыч предложил в приемной его поселить, — так же шепотом ответила Юлька.

— Хорошо что не в больнице, — хихикнула Нина, и Юлька тоже тихо засмеялась.

Случай, когда гостей поселили в маленькой больничке, уже года три смешил всех, кто об этом знал. Тогда был день села, и председатель расщедрился, пригласив артистов из городской филармонии. Договор был таков, что артисты споют, спляшут, и поедут восвояси. Но жизнь подкинула сюрприз, и автобус, на котором приехали люди искусства, вдруг отказался ехать. Надо было что-то делать, своего транспорта в райцентре не оказалось, пришлось артистам оставаться на ночлег. А так как гостиницы, даже самой маломальской, не было, председатель распорядился раздать больных, которые не при смерти, по домам, а койко-места предоставить обалдевшим от такого горячего приема артистам. Спасло ситуацию только то, что трудности быта были скрашены немереным количеством спиртного. На утро выяснилось, что это даже очень хорошо, что ночевали в больнице: солиста и двоих из подтанцовки, прежде чем отправлять домой, пришлось прокапывать физраствором и глюкозой после обильных возлияний.

Юлька и Нина смеялись, закрывая рты ладошками, пока Лерка не подала голос.

— Мне вообще-то завтра к первому уроку, — недовольно пробурчала она издалека, — хорош уже ржать! Как дети, честное слово!

Замолчали как по команде.

— Сегодня деньги пришли, — прошептала Юлька.

Нина молчала.

— Из Питера…

— В прошлый раз откуда были?

— Из Москвы…

— Мама тоже на почту ходила, — Нина повернулась к Юльке, — весь день ходит сама не своя.

— Нина, я хочу снова попробовать его разыскать.

— Не представляю, как это возможно, если ты знаешь только город, откуда приходят деньги.

— Ты так говоришь, будто тебе не интересна судьба брата! — Юльке вдруг стало обидно, что Нина настолько равнодушна к ее идее найти Сергея.

— Мне очень интересна его судьба, — Нина протянула руку под одеялом и погладила Юльку по руке, — но мне правда кажется, что если бы он хотел вернуться, он бы давно вернулся, или дал о себе знать, или хотя бы написал. Хотя бы матери!

— Он писал! — Юльке хотелось защищать Сергея.

— Когда?! Когда в армии был?! А потом, когда вернулся, ни одного письма!

Юлька замолчала. Все, что говорила Нина было правдой. Вспоминать время, когда она, беременная и несчастная, металась по квартире, надеялась, что он приедет, не хотелось. Ей казалось, что она сойдет с ума. Мама чуть не силой потащила ее в поликлинику, где перепуганная врачиха тут же уложила ее в стационар и запретила даже вставать, не то что ходить. Две недели ей кололи уколы и заставляли пить таблетки. В суете больничной жизни она отвлеклась, и однажды вдруг поняла, что живот резко покруглел, а бесконечная тошнота закончилась. Она перешла во второй триместр.

Правда, выйдя из больницы, Юлька с ужасом узнала, что Сергей ушел по контракту воевать. Это было уму непостижимо, она держалась только на одном — на письмах Сергея. Он писал часто, рассказывал о жизни, о друзьях, о погоде и природе. Но никогда — о войне. Эти письма лежали в коробочке, перевязанные розовой лентой, той самой, которой завязывали новорожденную Лерку.

В последнем письме Сергей сообщил, что служба закончена и он возвращается восвояси. Она было возликовала, но дальше он писал, что домой не вернется, а поедет с другом куда-то на север, где хорошо платят. После этого Сергей пропал. Юлька пыталась выспрашивать у свекрови, но та ничего нового не говорила, да и вообще, о сыне говорила неохотно. Юлька понимала, свекровь ее не любит, но ради Сергея и новорожденной дочки Юлька была готова терпеть вечно дурное настроение Татьяны Петровны. И они начали ждать. Больше он не писал, зато начал слать переводы. Сначала понемножку, но честно поровну и жене и матери, а потом все больше и больше. Юлька ждала переводов не из-за денег, хотя они здорово выручали молодую учительницу, а из-за того, что перевод был весточкой — он жив — здоров. Она ждала сама и научила ждать Лерку. Маленькая дочка рассказывала всем, что папа скоро приедет, и что он шлет ей подарки на день рождения и новый год. В такие моменты Юльке хотелось плакать. Все в деревне знали историю ее отношений с Сергеем, кто-то кривил губы, мол недолго продержится городская, кто-то наоборот, надеялся на счастливый конец. Сама она уже не знала, чего ждать, и просто жила. С этими мыслями она незаметно уснула.