Горькие травы - Кира Козинаки Страница 7

Я окончила университет с красным дипломом по специальности «реклама и связи с общественностью» и огромным желанием творить, продвигать, погрузиться в бегбедерщину. Однако провинциальный рекламный бизнес оказался не таким креативным и гламурным, как я себе представляла. Крошечные бюджеты, бесталанные дизайнеры, дурной вкус заказчиков и вечные негласные откаты — вот куда мне пришлось погружаться. Впрочем, даже эта незамысловатая реальность научила меня большему, чем четыре года унылой теории на бакалавриате. Несколько лет я регулярно меняла работу, упорно пробуя себя в новом, пока не поняла, что писать тексты у меня получается лучше всего. Устроилась копирайтером в компанию, занимающуюся email-маркетингом, и за годы отточила свои навыки письма так, что могла одним лишь хитросплетённым порядком слов в рассылке продать, например, снегоход бедуину, хотя ни разу в жизни не видела ни того, ни другого. Я была очень хорошим копирайтером, я знала это. Я наслаждалась словом, играла с ним, меняла смысловые акценты, выворачивая фразу наизнанку. А ещё я впитывала и осваивала всё, что попадалось под руку: новые подходы, событийный маркетинг, соцсети, блоги, кликбейты, реакции на тренды и хайпы.

И меня всё устраивало в моей работе до вчерашнего дня.

Мы с коллегами болтали на офисной кухне, уничтожая подаренный одним из заказчиков бочонок с красной икрой, делились планами на праздники и беспечно смеялись, когда Илья случайно озвучил размер своей зарплаты. Совершенно между делом, просто вставил для остроты рассказываемой им истории об их с женой ссоре. Никто не обратил внимания. Кроме меня. Потому что Илья занимал точно такую же должность, что и я. Мы выполняли абсолютно одинаковую работу. Только я ещё исправляла ошибки в его текстах, помогала разруливать конфликты с его клиентами и щедро делилась с ним идеями во время наших мозговых штурмов. Мне не было жалко, нет. Мне даже нравилась моя позиция наставницы. Я будто учила его всему, направляла, делилась опытом. Только вот почему-то на наших зарплатах это не отражалось. Вернее, отражалось очень причудливо: его была процентов на двадцать больше моей.

После обеда я прямым ходом направилась в кабинет директора и задала два вопроса: правда ли и почему. Лев Юрьевич копался в бумажках и очень желал от меня побыстрее отделаться. Он говорил, что Илья стажировался в Лондоне, работал в Москве, прямо сейчас получает степень MBA и вообще нравится клиентам. Я возразила, что по факту я всё равно работаю лучше, а всякие Лондоны и MBA для текстовика не важны. А потом храбро попросила повысить мне зарплату. На парочку хрустящих красных бумажек с Хабаровском, больше не нужно. Лев Юрьевич снисходительно улыбнулся в ответ и сказал, что я девочка и меня должен содержать муж, разговор окончен.

Этот мир не баба-френдли.

Я вышла из кабинета директора, чтобы вернуться туда через час с двумя листами бумаги. На одном были все мои пароли и краткая информация о состоянии текущих проектов. На другом — заявление на отпуск с последующим увольнением по собственному желанию. Учитывая, что на носу были новогодние праздники, я обеспечивала себе свободный от работы и почти полностью оплаченный январь. Лев Юрьевич устало закатывал глаза и говорил что-то про женские истерики, просил отдохнуть и одуматься. Но я не даю вторых шансов.

Без работы остаться я не боялась: у меня было красивое резюме и эффектное портфолио. Только вот впервые за много лет разорвав все связи с рекламным бизнесом, я вдруг засомневалась, что хочу туда возвращаться. Да, я привыкла в рекламу, умела в рекламу. Мозг постоянно придумывал тексты, пальцы вечно что-то строчили — то в телефонных заметках, то на полях блокнотов и книг. Но внезапно я больше не хотела заниматься тем, что умела лучше всего. И не имела ни малейшего представления, куда податься. Не знала, кем хочу быть.

— Я загадала узнать, кем я стану, когда вырасту, — отвечаю, рассматривая город за окном.

Он молчит немного, словно стараясь ухватить обрывки мыслей, крутящихся в моей голове, а потом говорит:

— Тогда я тоже загадываю узнать, кем ты станешь, когда вырастешь. И увидеть, как ты научишься ловить орехи ртом.

Улыбаюсь и тут же озадаченно хмурюсь: он же шутит, да? Иначе это слишком смелое заявление для человека, с которым мы познакомились меньше часа назад и не договаривались встречаться снова.

Поворачиваю голову, намереваясь найти ответ в выражении лица, только на уровне моих глаз оказываются его губы, и я непроизвольно впиваюсь в них взглядом.

Эти губы.

А что, если я прямо сейчас сделаю шаг вперёд и попробую их на вкус? Прикушу нижнюю, лизну крохотный шрам над верхней. Узнаю наконец, мягкая ли у него щетина.