Вдова военного преступника - Элли Мидвуд Страница 65

— До встречи в следующей жизни, Эмма.

— Я очень буду ждать, Эрнст.

Он заговорщически мне подмигнул и вышел вслед за агентом из комнаты. Я молча стояла, уставившись в дверь, до конца не веря, что это был последний раз, когда я видела его живым.

* * *

— Кто сопровождал тебя домой? — Урсула кивнула в благодарность за чашку кофе, которую я ей протянула, и потянулась за бисквитом.

— Не знаю. Кто-то из ОСС.

— А с Фостером что случилось?

— Мы уже готовы были садиться на самолёт, чтобы лететь обратно в Нью-Йорк, но тут к Фостеру подбежал кто-то из военной полиции, сказал ему что-то на ухо, после чего агент Фостер извинился передо мной и объяснил, что у него возникли срочные дела, не терпящие отлагательств, и что ему придётся остаться в Нюрнберге на какое-то время. Он не вдавался в детали, просто сказал, что другой агент отвезёт меня домой.

— Странно, — заметила она.

— Не так уж и странно, если говорить об ОСС. Я уже давно перестала удивляться.

Под пристальным взглядом Урсулы я потянулась на верхнюю полку за сахаром, куда я начала его прятать с тех пор, как Эрни научился залезать на стулья, а оттуда — на стол, и есть или играть во всё, что было плохо спрятано.

— Я всё хотела тебя спросить, — начала она немного неуверенно, всё ещё разглядывая меня по какой-то причине. — А ты, случайно, не беременна?

— Что? — Нахмурилась я, удивлённая такому неожиданному вопросу. — Нет. С чего ты взяла?

— Да так, просто показалось. — Урсула слегка пожала плечами и принялась усердно мешать кофе, куда она только что налила щедрую порцию сливок. — Ты сейчас выглядишь худее, чем когда я впервые тебя встретила, а ты тогда была балериной, и претощей, надо заметить. Сейчас же ты, ты уж меня извини, но выглядишь ты не лучше, чем те, которых из лагерей только отпустили. Так вот при твоей нынешней фигуре, у тебя…немного чересчур заметный животик.

— Нет у меня никакого животика. — В последнее время я едва смотрелась в зеркало, а потому мне пришлось опустить глаза, чтобы разглядеть, в чём она меня там таком уличала. — Ну, может, маленький животик. Наверное, он остался после того, как я родила Эрни.

— Не заговаривай зубы, не было его там раньше.

— Ты что, думаешь, я бы не заметила? Я вообще-то уже дважды раньше была беременна. У меня нет абсолютно никаких симптомов. Да меня даже не тошнит по утрам!

— Тебя не тошнит, потому что ты ничего не ешь. — Урсула скептически выгнула бровь. — Послушай моего совета, сходи к доктору. Чего тебе стоит просто проверить?

— Да пожалуй, ничего. Раз уж ты так настаиваешь, — согласилась я, только чтобы она отстала.

Сейчас было совсем не время для ещё одного ребёнка, и я втайне надеялась, что Урсула ошибалась в своей догадке, а потому нарочно потянула ещё пару дней перед походом к врачу. Однако доктор в местной больнице — молодая женщина едва ли тридцати лет с неизменной улыбкой на лице — заявила обратное:

— Чего вы так долго ждали с визитом? У вас срок уже недель четырнадцать-пятнадцать! Нужно было прийти, как только заметили.

— А я только сейчас и заметила, — смущённо объяснила я.

— Какие же вы, немцы, смешные! Одна из ваших (они тоже беженцы) привела на днях свою дочь на пятом месяце и спросила: «Доктор, думаете, она беременна, или же это всё-таки гастрит?» Я не выдержала и расхохоталась, честное слово! — Доктор и сейчас смеялась, помечая что-то в своих бумагах. — Как же вы не заметили, что у вас давно не было месячных?

— У меня выдался трудный год, — объяснила я. — Иногда они пропадали на пару месяцев, а потом снова всё было в порядке. Через какое-то время я просто перестала обращать внимание.

— Сочувствую вашему положению. Нелегко вам всем должно быть пришлось, — врач сочувственно покачала головой. — Но с сегодняшнего дня никаких больше волнений! Вы же скоро станете мамой, так что думайте теперь только о вашем малыше. Прилягте кстати, я хочу ещё раз проверить сердцебиение.

Она снова приложила стетоскоп к моему животу и начала внимательно прислушиваться, перемещая его с места на место.

— Мне кажется… Да, я почти на сто процентов уверена, что я слышу два сердца.

— У него два сердца?

Судя по хохоту доктора в ответ на мои огромные глаза, она имела в виду что-то совсем другое.

— Нет, конечно! У вас там двое малышей. Близнецы.

— Близнецы?

— Совершенно верно, близнецы. Вы говорите, у вас уже есть один ребёнок?

— Да, сын.

— Ну, поздравляю. Скоро у него появятся сразу двое партнёров по играм!

По пути домой я едва сдерживалась, чтобы не ущипнуть себя; это всё казалось каким-то сном. Теперь, когда я напрягала свою память, были определённые знаки, указывающие на моё нынешнее положение, но непонятное шевеление в животе я должно быть списала на нервы, постоянно думая только об Эрнсте. Я зашла в винный магазин за пару кварталов от нашего дома и купила бутылку самого дорогого шампанского, что у них было. Я невольно улыбнулась, представив, в какой восторг придёт Генрих, когда я сообщу ему новости. Он сегодня работал над какими-то документами дома, и я взбежала вверх по лестнице, в нетерпении известить его.

— Любимый! — позвала я из коридора, гладя обеих собак, что сразу же бросились ко мне навстречу, и одновременно целуя прибежавшего меня поприветствовать сына в макушку. — Я купила бутылку отличного шампанского, но тебе придётся пить одному!

Я вошла на кухню, где он сидел за полупустой тарелкой ланча. Выглядел он слегка растерянным, но я решила, что это было из-за моего заявления про шампанское.

— Что? — переспросил он, переводя взгляд с бутылки, что я держала в руках, на меня и обратно. Он поднял было вилку, снова положил её на место и начал расправлять скатерть, будто не зная, куда девать руки. «Весьма странное поведение для всегда спокойного и сдержанного Генриха», сразу же решила я.

— У нас будет ребёнок! — объявила я с улыбкой. — Даже два. Близнецы. Доктор только что мне сказала.

— Правда? — он поднялся наконец со стула и обнял меня, но вид у него всё равно был какой-то напуганный. — Какие чудесные новости!

— Что-то ты не очень рад, — я шутливо сощурила на него глаза. — Они твои на этот раз, обещаю. Оба.

Генрих снова рассмеялся, но я всё равно уловила нервные нотки в его голосе.

— Я знаю, я знаю, родная. Я правда очень рад.

— Ну, открывай же бутылку в таком случае! — я протянула ему шампанское.

— Может, позже? — Генрих отставил бутылку, ещё больше удивив меня таким весьма странным поведением. — Со Штернами откроем, когда им скажем, идёт? А давай-ка я накрою тебе ланч? Садись, ты должно быть устала с дороги.

— Почему бы и нет? — я села на стул, заботливо пододвинутый Генрихом. — Какой ты сегодня учтивый. Всегда теперь будешь меня на руках носить?