За твоими глазами - Лина Соле Страница 60

Леон планомерно разрушал то, что я по крупицам собирала, за что отчаянно цеплялась в нем, в нас. Он всегда хотел казаться хуже, чем был на самом деле: была ли это его защитная реакция? С первого дня своего появления в сознании Тони он только и делал, что защищался от враждебного мира, не видя в нем доброты и сострадания, не желая замечать ничего хорошего. Я могла бы пожалеть его, как жалела несколько часов назад на пляже, гладя мокрые от пота волосы, влажное от слез лицо. Могла бы вернуться и сказать, что люблю его несмотря ни на что, и буду любить всегда, даже после очередной никчемной драки, даже после его наглой и жестокой просьбы, даже после его окончательного исчезновения. Я могла бы. Прежняя я, но не та девушка, которая смотрела сейчас на меня из зазеркалья.

– Привет, красотка, – раздалось за спиной, дверь захлопнулась. Сквозь зеркало я глянула на незнакомца. Это определенно был парень из компании напротив – высокий блондин с теплыми пьяными карими глазами.

– Выйди, – прошипела я, не оглядываясь.

– Тише, тише, – он, пошатываясь, направился ко мне. – Кто тебя так обидел?

– Выйди отсюда! – заорала я во всю мощь, казалось, что зеркало завибрировало от моего истошного крика.

Я могла бы поклясться, что эхо моего вопля еще не угасло, когда в дверь ворвался Леон. Он яростно оттолкнул бедного безвинного парня и изо всех сил прижал меня к себе. Он дрожал. Не знаю, от еле сдерживаемого желания убить моего как-он-думал обидчика или по иной причине.

«Я ненавижу тебя! Ненавижу!» – кричало все внутри меня, я до скрежета сжала зубы, чтобы не выплеснуть эти слова в лицо Леону. Его шипы на плечах до боли впились в мою шею, но даже если бы там появилась кровь, даже если бы они проткнули кожу насквозь, до самой артерии, мне было бы безразлично, возможно, только увидев, как кровь обильным потоком заливает мое новое белое платье, Леон бы понял, что буквально убивает меня.

– Мэй, Мэй, – он взял мое лицо в руки, – Мэй, посмотри на меня, прошу.

Я вонзила невидящий взгляд в пустое место, где несколько секунд назад валялся упавший парень. Я даже не заметила, как он поднялся и вышел. Порыв злости постепенно угасал, но не исчез полностью. Всмотревшись в зеркало, я с сожалением отметила, что никакой крови на шее нет, только крошечные углубления от недостаточно острых шипов.

– Ты всегда так поступаешь, – не своим голосом произнесла я и замолчала, словно в одной фразе был сокрыт и глубочайший смысл, и все мои противоречивые чувства.

– Скажи, как. Произнеси это! Только не молчи, прошу, – он коснулся своим влажным лбом моего горячего лба, руками вцепился в мои предплечья.

– У тебя только два инстинкта – бей и еби, – я грустно улыбнулась своей неожиданной аллюзии ¹⁰. – Ты, как будто, не умеешь иначе, Леон. Только ты одного не можешь понять: я не желаю тебе зла, да и мир не желает тебе зла. И если миру, по большей части, плевать на тебя, то мне – нет. А ты каждый раз, даже не разобравшись, делаешь одно и то же, по одному сценарию, давишь пальцем в свою кровоточащую детскую рану. Давишь и давишь, а когда недостаточно больно, начинаешь провоцировать всех вокруг, чтобы они причинили тебе боль – кулаками или словами.

Леон слушал меня с закрытыми глазами, его губы были плотно сжаты, руки все также крепко держали меня.

– Говори, – хрипло попросил он.

– Ты связываешь тех, кто слабее тебя, но мы и так не можем дать тебе достаточный отпор, – я сказала «мы», о чем тут же пожалела, но уже не могла не визуализировать ту девушку с красными волосами и иных мифических, тоже связанных, безвольных, и все-таки абсолютно порочных «жертв» самодовольного Леона. – Даже в сексе ты хочешь, чтобы мы умоляли тебя о пощаде, кричали о нашей боли, обзывали тебя последними словами.

Я отметила, как он зажмурился и чуть сильнее сдавил мои руки, а затем отпустил.

– Молодец, – едва слышно произнес Леон. – Ты молодец, Мэй, все разложила по полочкам.

Он сделал шаг назад, смотря себе под ноги. Обидела ли я его своими словами? Возможно.

– Зачем ты пришел сюда? – я тоже бессознательно отступила. Леон уставился на меня непонимающим взглядом. – Ты же хотел отпустить меня, прогнал.

– Я? – он бегло глянул на вошедшую девушку, которая, не обратив на нас внимания, скрылась в одной из множества туалетных кабинок. – Что ты несешь? Я бы шел, бежал за тобой, чтобы следить, что ни одна мразь тебя не коснется, не причинит вреда.

Я знала, что он не врет. Вероятно, проводив меня инкогнито до отеля или другого места, которое я бы избрала своим убежищем, а он бы счел достаточно безопасным, он вернулся в бар и избил всех, кто попался бы под руку.

– А тебе не все равно? – я задала заведомо бесполезный вопрос, просто чтобы позлить, чтобы спровоцировать. На что? Зачем?

Мрачный взгляд исподлобья, глубокая морщина на переносице (никогда прежде ее не было), руки, сжатые в кулаки, тяжелое дыхание. Леон казался оголенным проводом – дотронься – убьет. И вдруг все пропало: ладони расслабились, лоб расправился, взгляд посветлел. Он подошел ко мне и сплел наши пальцы. Дверь кабинки распахнулась, девушка включила кран с водой, помыла руки, исподтишка поглядывая на нас – обычную парочку в обычном баре – и вышла. Мы еще долго стояли неподвижно, держась за руки и не произнося ни слова. Кто-то заходил и выходил, они были лишь фоновым шумом, никто и ничто не могло прорваться в наш мир.

– Ты хочешь, чтобы я остался?

– Да.

– Навсегда?

– Да.

Леон завел мои волосы за ухо, нежно провел по голому плечу.

– Ты простишь меня? – спросил он.

– Да, – в третий раз ответила я.

– Я не смогу пообещать тебе, что стану другим, – его большой палец гладил мою шею, там, где притаились уже совсем незаметные следы от шипов. Он этого, конечно, не мог знать, и все-таки подсознательно чувствовал.

– И не нужно, – свободной рукой я коснулась острых заклепок, которые и были самой сущностью Леона – ощетиненный на весь мир мужчина-ребенок. Но я снова ощущала себя не вне, но внутри его Вселенной. Как днем на пляже, когда он полностью открылся мне, доверился. Я просочилась в него, в самую сердцевину, ни одна его броня не могла противостоять мне.

– Я не хочу, чтобы ты говорила о других, – шепотом отозвался он.

– Я и не говорила. Ты сам начал про Тони…

– Нет, не то, – он затряс головой. – О других девушках, я имею в виду. Не важно сколько их было, не важно, как это было, – он нахмурился, и снова досадно покачал головой: он просит не говорить о них, а сам вдается в подробности. – Я хочу, чтобы ты знала, что не существовало таких, как ты. И не будет никогда. Вот так. Просто хочу, чтобы ты знала. Не обобщай больше, хорошо?