Холодная ночь, пылкий влюбленный - Джил Грегори Страница 6

— Ну, все! — вдруг объявил он, рывком сдернул с нее ночную рубашку и бросил на пол. Ее рыжие волосы каскадом расплескались по плечам, а золотисто-карие глаза стали круглыми от потрясения.

Теперь на ней были лишь тоненькая ночная кофточка поверх длинных панталон и толстые носки.

— Погоди минуту! — закричала Мора. Задыхаясь, она прикрыла руками грудь. — Мне надо подумать.

— А я-то решил, что ты хочешь побыть в тепле.

— Оказаться раздетой — не значит согреться!

Он схватил ее и прижал к себе.

— Доверься мне — и ты согреешься.

У нее закружилась голова — он так близко! Она прижималась к его груди, его грубая рубашка натирала ее нежную кожу. Она чувствовала теплое дыхание на своей щеке, а его губы были в нескольких дюймах от ее рта…

— Я даже не знаю, как тебя зовут, — отчаянно прошептала она.

Повисла тишина, а потом раздался его голос:

— Лесситер.

Снежинки бились в окно, а он ждал. Он чертовски хорошо знал, что будет дальше. Всегда одно и то же.

— Лесситер?..

У нее буквально перехватило дыхание. Она дернулась, желая от него отстраниться, но прежде он почувствовал, как гулко и быстро колотится ее сердце.

— Не… Куинн Лесситер? — спросила она дрожащим голосом.

— Он самый. — Он мрачно смотрел на нее. Он знал то, что о нем болтают и что она поверит всему, едва услышав его имя.

Куинн Лесситер, самый беспощадный убийца на всем Западе. Самый меткий охотник на людей. У него кусок стали вместо сердца. Ему убить — раз плюнуть.

Она побелела, как снег, который все валил и валил за окном.

— Я про тебя слышала. — Она вдруг охрипла.

Он пожал плечами:

— Наверняка сплошное вранье.

— Говорят, ты убил больше двух десятков людей. Это… правда?

— Вроде того. Но…

— Говорят, ты выстрелил Джонни Киду промеж глаз и один захватил всю банду Мелтона. Это правда?

— Пожалуй. Но…

— А прошлой весной, — Мора не унималась, ее сердце бешено колотилось, — ты дрался сразу с тремя и в то утро убил всех троих всего двумя пулями…

— Ничего особенного. — Его голос был хриплым и низким. Ее рот испуганно открылся, в глазах застыл страх. — Я полагаю, это не значит, что ты меня боишься?

Он потянулся к обнаженным сливочно-белым плечам Моры, таким хрупким и беззащитным под его пальцами. Она дрожала, натянутая как струна. Страх, сомнение, неуверенность — все это смешалось в ней.

— Так ты не боишься? Отвечай!

— Боюсь? Ну нет. Почему э-это… я должна тебя бояться? Я только… — Мора вывернулась из его рук и вихрем вылетела из кровати. Она схватила свою ночную рубашку и выставила перед собой, как щит. — Я совсем забыла. Ну, совсем… Понимаешь, я оставила кое-что на плите. Сгорит. Я такая дура… в самом деле, это ужасная небрежность… Мне надо идти. Или у нас начнется пожар. Мне надо пойти и снять с плиты…

— Мора!

Он схватил ее за запястье и дернул обратно на кровать. Потом вырвал у нее из рук ночную рубашку и снова бросил на пол.

— Ты думаешь, я собираюсь тебя убить?

— Конечно, нет. Только…

— Ты думаешь, что я трону хотя бы волос на твоей голове?

— Н-нет, никогда. — Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. — Ведь нет?

— Нет. Никогда! — Он взял ее за подбородок и приподнял, заставляя посмотреть ему в глаза. Его глаза были серые, как сланец, но теперь они казались мягче и печальнее. — Я собираюсь заняться с тобой любовью, мой ангел. Настоящей, горячей любовью. Если ты этого хочешь. Я буду согревать тебя всю ночь. Ты даже вспотеешь от жары. Да чего там, ты будешь гореть как в огне.

— Ты… и впрямь это сделаешь?

— Ага. И тебе не нужна будет никакая одежда, тебе не нужен будет камин. — Его рука медленно двигалась вверх по голой руке Моры. Ее охватила дрожь. — Обещаю!

Его глаза… Она смотрела в эти завораживающе серебристо-серые глаза. Что-то внутри у нее таяло под взглядом этих глаз. Очень может быть, таяла ее последняя здравая мысль. Но в ту минуту она поняла нечто, чего не понимала прежде. Куинн Лесситер не хотел провести эту ночь в одиночестве гораздо больше, чем она сама.

— Ты все еще боишься? — мягко спросил он.

— Нет. Ни капельки, — услышала она свой голос, и это была почти истинная правда.

Прежде чем она поняла, что делает, Мора обняла Куинна за шею. Кровь рванулась с бешеной скоростью, подстегнутая ее смелостью. Он был горой мускулов. Он был словно выкован из стали. Она почувствовала пряный запах мужчины. Ее пальцы ощущали его сильное тело. Это потрясло и испугало ее гораздо сильнее, чем его имя, но и невероятно возбудило. Мора обняла его еще крепче.

— Обними меня, — прошептала она, глядя на него в упор большими золотисто-карими глазами. — Обнимай меня всю ночь. Ты будешь меня обнимать?

Куинн Лесситер привлек ее к себе. Своей сильной рукой он обнял ее за талию, и она оказалась прижатой к его стальному телу. Другой рукой он ерошил ей волосы.

— Милая Мора, не волнуйся. Я, черт побери, сделаю ради тебя гораздо больше!

Потом он наклонился к ней, и его рот накрыл ее рот, не давая ей сказать ни слова из тех, что могли бы сорваться с ее губ.

Он целовал ее жадно, требовательно, страстно, но удивительно нежно и ласково. Мора, у которой никогда не было возможности перекинуться с мужчиной более чем тремя словами из опасения, что Джадд или Хоумер сломают ему челюсть, Мора, которая никогда и близко не была к тому, чтобы поцеловаться с мужчиной, ничуть не сомневалась, что это самый замечательный и самый прекрасный поцелуй на свете. Она отмахнулась от мысли, что сейчас лежит в постели полуголая в объятиях легендарного охотника на людей, который, без всякого сомнения, исчезнет навсегда из ее жизни с первыми лучами солнца. Она все испытает в эту ночь. Не стоит обольщаться, у нее никогда не будет случая поцеловать еще раз какого-нибудь мужчину, если она не сумеет уйти от Джадда и Хоумера и не уедет из Нотсвилла. Это, может быть, единственный случай, когда она так близка к чудесной возможности влюбиться.

Разумеется, она знала, что Куинн Лесситер ее не любит и, вполне возможно, она не могла бы влюбиться в него, но то, как он ее целовал, заставляло ее чувствовать себя любимой, нужной и желанной.

«Только сегодняшнюю ночь», — сказала она себе. Голова у нее кружилась, поскольку Куинн целовал ее все крепче, отчего в глазах у Моры совсем помутилось.

Волны чувственного наслаждения омывали ее тело. «Я не буду одна. Сегодня ночью я буду с ним. И он тоже…»

Его губы, теплые и настойчивые, сильные, знали, как действовать, как прикасаться к ее губам, чтобы во всем ее теле ощущалось горячее покалывание. Его поцелуи становились все крепче, требовательнее, настойчивее, и Мора стиснула руками его шею. Смутная мысль промелькнула у нее в голове, что он ласкает ее спину, плечи, что все ближе, все теснее прижимает ее к своему крепкому телу и это доставляет ей доселе неизведанное удовольствие.