Герой снов - Лиза Клейпас Страница 58

Емелия дрожащей рукой взялась за вилку, но внимание всего стола сосредоточилось на ней. Она поднесла к губам блестящий от жира ломтик и с тоскливым видом уставилась на него

Николай наблюдал за ней с пробуждающимся сочувствием. Емелия проявляла те же пристрастия и антипатии, которые окажутся у нее в будущем. Мясоедение было противно ее натуре. Он не мог допустить, чтобы над ней издевались подобным образом, тем более что наверняка ее из-за этого просто вывернуло бы на стол. Поэтому он вмешался, сказав тихим голосом:

– Государь, позволь мне отослать мою непослушную жену из-за стола. Там, в своих покоях, она, оставшись без ужина, поразмыслит над собственной дурью.

Петр ткнул пальцем в курятину.

– Но лишь после того, как она съест это.

Николай посмотрел на Емелию. Она вновь поднесла кусочек мяса к губам. Лицо ее позеленело. Он понял, что сейчас ее стошнит.

– Вон! - рявкнул он.

Емелия бросила на него благодарный и несчастный взгляд и сломя голову кинулась прочь.

* * *

Шесть часов спустя Николай устало поднялся наверх. Напряженное тело ныло от злости, досады и сильнейшего ощущения, что его предали. После ухода Емелии настроение Петра окончательно испортилось и отравило любые попытки разговора. Меншиков усугублял царский гнев ехидным шепотком и непрекращающимися злобными намеками, а гости разрывались на части между удовольствием от нежданного скандала и тревогой за себя. Было очевидно, что царь его молодую жену не одобрил. И Николай был готов с ним согласиться. Поглотив непомерное количество вина и водки, царь Петр и его окружение отбыли на ночлег, и Николай наконец освободился, чтобы заняться своей обманщицей-женой.

"Просто замечательно, - с яростью рассуждал он. - Только этого мне и не хватало в нынешнем сомнительном положении: посадить себе на шею жену, вся семья которой бунтовала против царя". Дай только Бог силы дотерпеть до комнаты Емелии, и он изольет на нее весь свой гнев. Он вынудит ее признаться в том, что ее отец был стрельцом Он заставит ее вечно каяться в том, что она обманом женила его на себе. Она должна была понимать, что по собственной воле он никогда не подверг бы себя опасности, взяв в жены дочь изменника. Теперь тень подозрения упала на Николая, и отныне за каждым его шагом будут пристально следить.

Добравшись до покоев Емелии, Николай тихо вошел и с тщательнейшей осторожностью притворил дверь. Спальня освещалась лишь красно-золотыми отблесками бушующего в печке огня. Он едва мог разглядеть скорчившуюся у постели фигурку жены. Кажется, она молилась.

"Прекрасно, - язвительно подумал он, - тебе понадобится много молитв, чтобы утешиться, когда я закончу".

– Сейчас мы с тобой поговорим, - произнес он голосом, подрагивающим от бешенства. Емелия кинулась к нему навстречу.

– Князь Николай, - задыхаясь, проговорила она. На ней лица не было. Вся она напоминала до смерти напуганную лань. - Вы должны наказать меня. Я разгневала царя, и теперь гнев его падет на вас. Вот, возьмите этот кнут. Меня надо высечь… Пожалуйста, мне невыносимо знать, что я натворила такое.

– Подожди, - прервал ее несвязный лепет Николай. Он заметил блеск серебряной рукоятки кнута и отмахнулся, чтобы она убрала его прочь. - Я хочу задать тебе несколько вопросов.

– Нет, пожалуйста, возьмите его, - настаивала она.

– Господи! Я не собираюсь тебя сечь! - Выхватив у нее из рук, он отшвырнул кнут в угол, где тот с тяжелым стуком ударился об пол. Обернувшись к дрожащей жене, он увидел, что она смотрит на него немигающими глазами, а по щекам ее струятся слезы. В один ошеломительный миг злость его исчезла, и он выругался, проклиная свою душевную слабость.

– Но вы же должны, - прошептала Емелия.

– Никому я ничего не должен, будь я проклят!

– Пожалуйста. - Она склонила перед ним голову и задрожала.

Не в силах сдержаться, Николай протянул руки и крепко обнял хрупкое тело жены.

– Просто скажи мне всю правду, - промолвил он, касаясь губами ее волос. - Был твой отец бунтовщиком-стрельцом или нет?

Она отчаянно разрыдалась. Слова полились из ее уст бессвязным потоком:

– Да… Его казнили… Мать умерла от горя. Я не могла рассказать вам. Я мечтала стать вашей женой, а если бы вы узнали…

– Если бы я это знал, то ни за что не женился бы на тебе, - закончил он за нее.

– Пожалуйста, накажите меня, - умоляла она.

– Дурочка ты, дурочка, - хрипло прошептал он и притянул ее к себе, стараясь успокоить и гладя по спине. Она дрожала не переставая. - Как, ради всего святого, могу я тебя наказать? Оставить на тебе след кнута? Как, по-твоему, могу я причинить тебе боль собственными руками? О, не думай, что мне этого не хочется, умница ты моя горемычная! Но даже очень постаравшись, я не смогу и пальцем тебя тронуть.

– Потому, что я ваша жена? - дрожащим голосом спросила она.

– Потому, что ты моя. Ты - единственная, кого я когда-либо желал, пусть в тебе и таится, наверное, моя погибель. А теперь перестань плакать. Это ничего не спасет.

– Я не могу п-перестать, - рыдала она, уткнувшись ему в шею.

– Прекрати, - велел доведенный до отчаяния Николай. Он отвел в сторону водопад рыжих кудрей и приник губами к мокрой от слез щеке. От вкуса ее слез, ощущения соли на шелковой коже у него кружилась голова. Рот его нашел уголок ее рта, скользнул по трепещущему изгибу нижней губки к влажной гладкости внутри. Он целовал ее нежно и бережно, потом все крепче и жестче, пока язык его не проник через преграду ее зубов в рот и не завладел им победоносно и полностью. Ее рыдания прекратились как по волшебству, и она прильнула к нему всем телом. Емелия была такой теплой, такой упоительно зовущей, что желания его вышли из-под контроля, и он мог бы овладеть ею прямо тут же. Вместо этого он с мучительным стоном оторвался от нее и отпрянул к печке. Уставившись в потрескивающее пламя, он старался взять себя в руки.

– Я не могу на это пойти, - прохрипел он.

Емелия осталась неподвижно стоять там, где он ее бросил.

– Почему? - сдавленно выдохнула она.

Мысль о том, что пришлось бы ей рассказать, в каком виде он предстанет перед ней, заставила его саркастически усмехнуться.

– Никоим образом я не смогу объяснить это так, чтобы ты поняла. Господи, я должен буду рассказать тебе о таком!… Ты никогда мне не поверишь!

– Я смогу, - прошептала она в несбыточной надежде. Голос ее раздался ближе, чем ранее.

– Неужели? - Смех его закончился свирепым всхлипом. - А если я расскажу тебе, что могу заглянуть в будущее? Если заявлю, что мы встретимся с тобой снова через сто семьдесят лет?

После долгого колебания она ответила:

– Наверное… я смогла бы в это поверить.

– Это правда. Я точно знаю, что ждет нас в будущем. Ничего хорошего из нашего брака не выйдет… ничего стоящего. Ангеловские - растленный род. Зная, сколько горя и несчастий принесут они в течение нескольких последующих поколений себе и другим, я не могу позволить будущему повториться. Я не допущу, чтобы от нашего брака появились на свет дети, потому что не желаю продолжения нашего рода.