Помни меня - Лесли Пирс Страница 58

Произнося эти слова, Уилл почувствовал, что это совершенно неразумно. Но для него было бы слишком, если бы разбились все надежды теперь, когда они так близки к побегу.

Его одежда быстро высохла на ветру, но он продрог до костей, Он знал, что слишком многие, завидовавшие его положению, только радовались бы его неудаче.

— Не будь таким дураком, — возразила Мэри, бросив на него презрительный взгляд. — С чего бы вдруг они взялись тебя пороть? Это был несчастный случай.

Ее резкий тон сказал Уиллу, что она нимало не беспокоилась о нем. Вся обида, которая накапливалась в нем уже достаточно долгое время, вдруг вспыхнула и перелилась через край, и он набросился на жену, сильно ударив ее по лицу, сбив с ног на пол ее и Шарлотту, сидевшую у нее на коленях.

— Ты хладнокровная сука! — заорал он на нее. — Ты ни о ком не думаешь, кроме себя!

Шарлотта заорала, и Мэри быстро подхватила ее и поднялась на ноги. Она не попыталась выбежать из хижины, а наоборот, с вызовом посмотрела Уиллу в глаза, держа Шарлотту на руках.

— Я думаю, что ты ударил меня, потому что ты все еще в состоянии шока, — сказала она высокомерно. — Но если ты еще раз вздумаешь сделать это, то не надейся, что в другой раз я проявлю такое же понимание.

Уилл никогда раньше не бил женщин, и в тот момент, когда он накинулся на Мэри, он почувствовал стыд. Но он не собирался извиняться, потому что она не заплакала, как поступила бы на ее месте любая нормальная женщина. Он повернулся к ней спиной и вышел из хижины.

Уилл вернулся домой очень поздно. Он был настолько пьян, что с трудом втиснулся в дверь и упал навзничь на пол. Мэри лежала в темноте и не спала, но она не поднялась, чтобы помочь ему. Она подозревала, что он вернулся домой не по собственной воле, а потому что его ноги сами привели его. Ей было интересно, где он нашел выпивку и какие секреты он раскрыл под ее влиянием.

Мэри не могла спать, потому что чувствовала себя слишком несчастной. Уиллу, похоже, не пришло в голову, что, услышав об аварии, она подумала, что Шарлотта утонула. Мэри не знала, что Джон схватил девочку и держал более часа. Мэри пережила настоящий шок, после которого неудавшийся побег значил так мало.

И все же когда она узнала, что Шарлотта в безопасности, она еще сильнее ощутила отвращение к этому месту. Пока Мэри ждала на причале, она огляделась вокруг и увидела, что в действительности из себя представляет колония: город из хижин, построенный на слезах заключенных, с которыми обращались как с животными. Все здесь было безобразным: от неуклюжих зданий, треугольника для порки, бесцветного кладбища, на котором клочка земли свободного не осталось, до людей, сидевших здесь, будто в западне. И все пронизывал резкий отвратительный запах человеческих испражнений и гнилой еды. В городе царила безнадежная, давящая атмосфера.

Мэри не может воспитывать здесь детей. Как она будет бороться с этой нищетой, деградацией, крайним отчаянием? Как она сможет внушить детям, что воровать нельзя, если здесь это единственный способ выжить? И что внебрачные связи — это грех, в то время как для большинства каторжников это являлось единственным маленьким утешением? Почти все дети здесь были незаконнорожденными, многие матери даже не могли с уверенностью сказать, от кого зачали своих отпрысков. Эти дети подрастут и могут невольно совершить инцест.

Это место оскорбляло чувства Мэри. Ее приводило в ужас пьянство, разгул, лень, болезни и крайняя глупость. Каждый день ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать отборные ругательства и человеческие стоны. Запахи вызывали у нее тошноту. Даже прикосновение, самое сокровенное из ощущений, приобрело здесь искаженные формы. Деревья были шероховатыми и все в щепках, трава, выглядевшая мягкой, на самом деле оказалась колючей как иголки, кожа у Мэри и Уилла стала жесткой, зудела от укусов насекомых и часто покрывалась волдырями.

Как Мэри тосковала по всему тому, что было частью повседневной жизни в Фоуэе! По свежему запаху хлеба в печи, по лаванде, розах и гвоздиках в маленьком садике. По каплям утренней росы на клубнике, яблоках и сливах. По кувшину холодного молока, по чистой нижней юбке, вобравшей в себя запах сада, где она сушилась. По своим ножкам, мягким и розовым после мытья. По вздымающейся пуховой перине и по занавескам, развевающимся от легкого ветерка.

Только дети напоминали Мэри обо всем, что осталось у нее позади. Их кожа была еще шелковистой, голоса нежными и мелодичными, а дыхание чистым, как родниковая вода. Если бы не лохмотья, они ничем не отличались бы от детей знати. Но так же, как Мэри не могла надеяться, что они навсегда сохранят детскую чистоту, она не была уверена, что сможет защитить их от разврата. Скоро они станут свидетелями случек в кустах и попоек и будут считать это нормальными явлениями. Если они не смогут видеть красивое и чистое, как они поймут разницу между добром и злом?

Они не совершили никакого преступления, но, будучи детьми каторжников, сами являлись каторжниками. И если Мэри не заберет их отсюда, это клеймо будет стоять на ее детях и на детях их детей. Но она не позволит, чтобы это случилось.

На следующее утро Мэри подняла детей, покормила Эммануэля и поджарила Шарлотте хлеба на завтрак, не разбудив при этом Уилла. Он все еще лежал на полу, где упал ночью, и в хижине воняло ромом.

Она слышала зовущий на работу барабан, когда шла забирать грязное белье для стирки из офицерских домов. Хотя Мэри размышляла над тем, означает ли потеря лодки, что Уилла будут назначать на определенные работы, как и всех остальных, она, безусловно, не была готова вернуться и разбудить его.

Мэри перекинула узел с бельем через плечо, Эммануэль уцепился за подол ее платья, а Шарлотта вприпрыжку побежала впереди нее. И тут Мэри услышала голос Тенча. Она вот уже несколько недель не видела его даже издалека, поскольку он был занят делами в Роуз Хилл. Тенч выходил из дома хирурга Уайта, и она догадалась, что он там ночевал.

— Как Шарлотта? — спросил он, подойдя ближе. — Я слышал, она была вчера в лодке?

— Она уже забыла об этом, — сказала Мэри. — Но я очень переволновалась, пока не услышала, что дочь в безопасности.

— А Уилл, как он? — спросил Тенч.

— Отсыпается после вчерашнего, — произнесла Мэри, и Тенч не понял: имеет ли она в виду шок или выпивку. — Во всяком случае, он спал, когда я ушла.

— Сегодня начнут ремонт, — сказал Тенч, глядя поверх головы Мэри на причал. — Он должен быть там.

— Ремонт? — У Мэри замерло сердце.

Тенч улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить Эммануэля по голове.

— Конечно. Капитан Филип хочет как можно скорее привести лодку в рабочее состояние.

— Он сердит на Уилла? — спросила Мэри.

— А почему он должен сердиться? — нахмурился Тенч. — Капитан Хантер все это видел и дал отчет о случившемся. Такое могло произойти с каждым, и, в конце концов, то же самое случилось с капитаном Хантером на «Сириусе» возле острова Норфолк. Филип к тому же очень подобрел, услышав, как Беннелонг его местные друзья помогали спасать ситуацию.