Новая методика обольщения - Холли Габбер Страница 58

— Классный дизайн. Любишь мягкие игрушки?

По мнению Эшли, ее сын в свои восемь лет, мог бы уже и поумерить любовь к мягким игрушкам. Над его кроватью висели два огромных мохнатых паука изумрудного цвета, рядом на стульях восседали заяц с оторванным ухом и медведь в короне, на кровати располагались бархатистая змея с высунутым жалом и угрожающих размеров пчела, на столе жались друг к другу умилительные лягушка и божья коровка, на полу валялось нечто пухлое, бежевое, с мордой и лапами, с точки зрения зоологии, не поддающееся идентификации. Марк чаще всего использовал сие чудо в качестве пуфика. Эшли, наконец решила подать голос:

— А тебе не кажется, Кевин, что этих игрушек здесь чересчур много?

— Нет, не кажется. Они все такие разные, и каждая хороша по-своему. Всех цветов, всех размеров… Красавцы. Ты сам выбирал их, Марк?

— Сам, — гордо ответил Марк, выразительно посмотрев на мать.

— Молодец. Здорово. А это, значит, твои рыбки? Ну, давай, представляй.

Марк отпустил подол, подошел к аквариуму и уже куда более смелым голосом начал представлять его обитателей, через стекло, тыкая в каждого пальцем:

— Этот толстый — леопардовый дискус, мистер Макклори. А эта блестящая — серебристая скалярия Лиззи Акоста. А вот маленький тинодонтис — Клод Белл он…

— Постой-постой. А почему у них такие странные имена?

— Так мы назвали их именами маминых сотрудников. Мои рыбки на них похожи. Мистер Макклори, например, такой же жирный и уродливый, как мамин начальник.

Кевин расхохотался и склонился ниже над аквариумом.

— Вы с мамой оба молодцы. Очень оригинальная идея. А вот этого, золотисто-оранжевого с роскошным хвостом, можете назвать Кевином. Мы оба рыжие. — Кевин повернулся к Эшли и добавил уже персонально для нее: — И выбиваемся из общего ряда.

— У нас в школе, — доверительно сообщил Марк, — есть одна рыжая девочка. У нее столько же веснушек, сколько у вас. Даже еще больше. Все называют ее морковкой, а мне она очень нравится. Я думаю, ее дразнят потому, что она не такая, как все. Другим нравятся обыкновенные девчонки, но они же обыкновенные! Никто просто не понимает, какая она красивая.

— Слушай, — задумчиво протянул Кевин, подперев щеку кулаком, — ты даже сам не представляешь, насколько ты прав. Умница. Далеко пойдешь. А хочешь узнать, почему я рыжий? Так вот: давным-давно мои предки жили в одной маленькой европейской стране. А во всех реках и озерах этой страны было растворено некое вещество, и оно попадало в организм людей, когда они пили. Тогда ведь водопровода не было, воду для питья брали прямо из речек. А потом у многих рождались рыжеволосые детишки: это вещество раскрашивало волосы малышей еще до их появления на свет, как ты раскрашиваешь свои рисунки фломастерами или карандашами.

— И вы тоже родились в этой стране? — заинтересованно осведомился Марк, уже забывший про рыбок.

— Нет, мои предки давно оттуда уехали. Но память об этом веществе осталась в наших генах. Больше можно не пить воду из тех далеких речек, у нас все равно будут рождаться рыжие дети. Только уже не так часто, как раньше. Ты, кстати, знаешь, что такое гены?

— Знаю, — солидно ответил Марк. — Пока ребенок сидит у мамы в животе, в него переползают мамины и папины гены.

— Молодец! — восхищенно произнес Кевин, поднимаясь со стула. — Мыслишь в верном направлении! Слушай, ты не будешь возражать, если я останусь у вас ночевать?

Марк энергично помотал головой:

— А вы еще что-нибудь расскажете?

— Непременно. Попозже. А сейчас я лучше покажу тебе фокус. Хочешь? Смотри.

Кевин вытащил из кармана небольшую монету и положил на стол.

— Сможешь поднять ее, не касаясь ни стола, ни монеты?

— А… как же это сделать?

— А вот так.

Кевин занес руку над монетой, потом наклонился, сильно на нее дунул — и она, словно по волшебству, взлетела прямо ему в ладонь. Марк, разинул рот.

— Ух, ты… А у меня так получится?

— Конечно, но не сразу. Надо долго тренироваться. Вот ты пока потренируйся, а мы с мамой поговорим. А то мы уже давно не разговаривали, я по ней соскучился.

К изумлению Эшли, Марк подчинился беспрекословно: он немедленно занялся опытами с монеткой и часа два вообще не трогал ни ее, ни Кевина. Появился он только к ужину, чтобы заказать вареное всмятку яйцо. Кевин оживился:

— Я бы тоже с удовольствием съел пару яиц всмятку. Думаю, твоя мама мне в этом не откажет. Ты, Марк, ешь их ложкой, да? А есть способ куда лучше: режешь мягкий белый хлеб на ломтики, окунаешь каждый ломтик в яйцо — и прямо в рот. Очень вкусно. Попробуешь, если мама разрешит?

Марк посмотрел на Эшли умоляюще: она-то, в отличие от Кевина, прекрасно знала, что ее сыночек способен перемазаться до ушей, если начнет использовать кусочки хлеба вместо ложки. Однако нарушать идиллию нудными запретами ей не хотелось — она благосклонно кивнула. Кевин между тем продолжал:

— Кстати, ты знаешь, почему черная курица умнее белой? А потому что черная курица может нести белые яйца, а белая не может нести черные. Так-то. Садись поближе, дружок, не стесняйся. В конце концов, это я у тебя в гостях.

Когда Марк лег спать (не выразив ни малейшего недовольства тем обстоятельством, что малознакомый мужчина останется у них на ночь), Эшли, примостившись на коротеньком диване рядом с Кевином, негромко заметила:

— А ты потрясающе умеешь обращаться с детьми. Сколько, у тебя своих?

— По моим сведениям, вроде бы ни одного. Однажды это почти случилось, но судьба распорядилась иначе… Просто я раньше много возился с сестренкой: у нас разница в одиннадцать лет… Да нет, дети — это хорошо. У моего прадеда было семеро старших братьев и сестер, он был самым младшим и самым шустрым. В пятнадцать лет сбежал из дома, занимался черт знает чем, вел жизнь настоящего авантюриста. Говорят, у него помимо моей прабабки имелись еще две жены с выводками детишек в разных концах страны, — а ведь он вырос в строгой католической семье. Но уж больно нрав у него был буйный. А еще говорят, я пошел в него. И внешне, и не только… Мальчишка у тебя замечательный. Он чем-нибудь увлекается?

— К счастью, да. Языками. Сейчас он учит немецкий, на следующий год начнет учить итальянский. У него явные способности.

— Способности — вещь хорошая, главное — приложить их с толком. Вот муж моей сестры по специальности, как раз переводчик, но что-то эти переводы не очень его кормят. Журналистика дает ему куда больше в денежном плане. Да и сама Керри не заработает миллионов, исследуя особенности рунического алфавита… Значит, у Марка гуманитарные наклонности?

— Да, он любит читать и очень образно мыслит. Как-то он мне сказал: «Когда мы спим, наше зрение поворачивается внутрь головы, ему нечего делать, и оно придумывает сны». Представляешь? А однажды, когда ему было года четыре, он меня поцеловал и спросил: «Мама, чем ты пахнешь?» Я ответила, что намазалась кремом, чтобы лицо стало мягче. Он потрогал мою щеку и заявил: «Ну, кости у тебя пока есть».