Жена моего мужа - Адель Паркс Страница 57

При виде меня Крейг расцветает улыбкой:

— Привет, Роуз. Хорошо проводите вечер?

— Очень.

— С семьей?

— Да, и с друзьями. Всем очень нравится.

— Замечательно. — Улыбка Крейга становится настолько широкой, что мне просто больно смотреть, кажется, будто кожа вот-вот лопнет. Не так уж часто встретишь человека, которому доставляет такое огромное удовольствие приносить радость другим. Я не могу удержаться и тоже сияю ему в ответ.

— Как выручка?

— Превосходная, Роуз. Мы почти все распродали. Я как раз думал закрыть ларек и пойти поискать моих друзей.

— Да, вам следует отдохнуть оставшуюся часть вечера, немного развлечься, — прихожу в восторг я. — Если хотите, я познакомлю вас с сестрой.

Предложение слетает с губ, прежде чем я успеваю как следует подумать. Невольно я поставила Крейга в неловкое положение. Наверное, он хотел найти своих приятелей, а теперь его хорошее воспитание потребует от него, чтобы он потратил время на меня. Я вспыхиваю, а Крейг сохраняет невозмутимое спокойствие; он настолько вежливый, что делает вид, будто рад моему предложению, и тотчас же соглашается.

Он поручает ларек заботам Уэнди Пикеринг — сомнительное решение, с моей точки зрения, — но Крейга это, похоже, не беспокоит, и мы отправляемся вместе на поиски моей «банды».

Это странно, но на уровне сознания я прекрасно понимаю, почему Крейг не может стать объектом моей, скажем так, симпатии или интереса. Но если мне суждено снова испытать чувства к мужчине, то это будет такой человек, как мистер Уокер. Нет, по правде говоря, это будет именно Крейг. Он привлекательный, очень интересный, целомудренный, порядочный, добрый. Мне очень приятно болтать с Крейгом.

Ладно, признаюсь, я мечтаю стянуть с него брюки.

Последние шестнадцать ночей мне снятся эротические сны, в которых присутствует Крейг. Мне! Эротические сны! А я-то была абсолютно уверена, что мое либидо съежилось и превратилось в пыль, а оказалось, что оно просто находилось в зимней спячке. С тех пор как я обнаружила, что он одинок, я стала думать о нем не как о директоре, а совсем по-иному. В прошлую субботу мне приснилось, будто мы устроили пикник в альпийских горах (вполне невинно). Только что я восхищалась видом, а в следующее мгновение уже оказалась совершенно обнаженной, и он ел землянику с моего тела. Мне пришлось заставить себя проснуться. Как неприятно, когда приходят подобные мысли. Даже если это происходит подсознательно. Но больше всего меня поразило то, что даже во сне у меня был шестнадцатый размер, но, похоже, ни Крейг, ни я ничего не имели против.

Во вторник мне приснилось, будто мы в классе обсуждали классную работу мальчиков (придавая особое значение теме космоса, которая сейчас так волнует Себастьяна). Только что мы сидели на этих нелепых классных стульях, рассчитанных на субтильных молодых людей, а в следующую секунду уже катаемся по ковру абсолютно обнаженные.

В среду мне снилось, будто мы карабкались на деревья, абсолютно обнаженные. В четверг снилось, будто мы, обнаженные, плавали в лагуне. Понятно направление? Прошлой ночью я не стала заставлять себя просыпаться. Я решила: да, эти сны неприличные, но какой в них вред? Никто же не знает, о чем я думаю, — я храню свои глупые фантазии для себя. Я могу наслаждаться ими, и они в действительности очень, очень приятные.

Я смотрю на Крейга. Его пальто, очки и волосы покрыты изморосью, но он не выглядит мрачным и промокшим, напротив, кажется радужным. Он смотрит на меня с чуть насмешливой улыбкой, но не думаю, чтобы он смеялся надо мной, — не такой он человек. Я всегда чувствую себя в обществе Крейга уютно и уверенно, что подтверждают мои «обнаженные» сны. Я запираю эти мысли в большой сундук с сокровищами и мысленно закапываю его в песок на глубину пятидесяти футов, а тем временем ищу какую-нибудь нейтральную тему для разговора.

— Какая великолепная погода была вчера, не правда ли? Кто бы мог подумать, что сегодня так похолодает. Я люблю такие яркие осенние дни, как вчера, а вы?

— Моя любимая погода, — соглашается Крейг.

— Я выкосила лужайку. Надеюсь, что теперь продержусь всю зиму. Хотя я люблю это дело, особенно в хорошую погоду.

— Нет ничего приятнее, чем запах свежего воздуха, смешанный с запахом свежескошенной травы, правда? — говорит он.

— Абсолютно восхитительный. Он заставляет меня чувствовать себя молодой. Глупая мысль, но я не тороплюсь отогнать ее от себя.

Крейг улыбается, но ему меня не понять, он еще молод.

— Заставляет поверить в то, что жить — это прекрасно, правда? — добавляю я, мысленно улыбаясь.

Я вижу свою семью и ускоряю шаг, так как всегда тороплюсь соединиться с родными. Если я рада видеть их, то и они в равной мере рады видеть меня и Крейга, только мальчишки смертельно напуганы тем, что я привела директора пообщаться, и минуту-другую злобно смотрят на меня. К счастью, Ориол и Фрэн еще слишком малы, чтобы стесняться в присутствии директора, и вскоре они успокаивают мальчиков и те сосредотачиваются на разлетающихся искрах. Конни тоже, по-видимому, немного смущена тем, что я привела Крейга. Я приписываю это синдрому мамы-новичка в школе. Она, наверное, будет отчаянно стараться произвести хорошее впечатление (заинтересованной, активной, но не слишком напористой родительницы). Во время разговора она держит Льюка за руку и хранит молчание. Дейзи видит в нем всего лишь коллегу, с которым можно обсудить учебный план, и это удерживает ее от попытки спросить Крейга, не строит ли он планов на мой счет. Мы пишем свои имена с помощью бенгальских огней, посещаем зеркальный зал и предпринимаем попытку сбить кокосы с шестов. Время пролетает очень быстро, Конни с Льюком говорят, что им пора забирать девочек домой, а Дейзи предлагает отвести мальчиков и уложить их спать, так что я могу остаться и помочь с уборкой. Мы с Крейгом оказываемся наедине, разбирая тележки для глазированных яблок, чтобы удобнее разместить их в фургоне. Примечательно, что остальные члены комитета разбежались по домам, уклоняясь от тяжелой работы.

— Я был готов держать пари, что убирать останемся мы с вами, — замечает Крейг. Он улыбается, и не похоже, будто он возражает против сложившейся ситуации, хотя его нос покраснел от холода, а пальцы, наверное, закоченели, так как на нем нет перчаток.

— По крайней мере, мы будем знать, что оборудование возвращено в фирму проката чистым и в хорошем состоянии, и нам вернут наш залог, — говорю я.

— Вы очень добросовестная, Роуз, не правда ли?

— Да, и всегда такой была. Мы такие, какие есть, и нас не переделать, вам так не кажется?

— Я не уверен. Звучит очень фаталистически, а я верю в выбор. А вам не кажется, что мы сами выбираем?

— Да, но обычно не ведаем, что творим, — смеюсь я. — Дело в том, что я зубрила и ничего не могу с этим поделать. Я запрограммирована таким образом. Я всегда производила большое впечатление на учителей в школе.