Жена моего мужа - Адель Паркс Страница 56

Вспышка, и дети бросаются врассыпную по всему полю, затем собираются все вместе. Раздаются аплодисменты, нерешительные охи и ахи, когда небо на мгновение освещается ракетами, расцвечивается радужными фонтанами. Зрелище магическое.

— А Дайан хорошо трахается?

Она понимает, что ниже ее достоинства задавать подобные вопросы, но не может сдержаться. Мне приятны ее слабость и уязвимость. Ее волосы начинают виться под дождем, и она снова выглядит как прежде. Как прежде? Я пытаюсь припомнить, и меня постепенно осеняет. О боже, первый раз. Это было в каком-то парке. Словно кадры на пущенной вспять пленке, наплывает воспоминание о нашей первой близости. И это важно.

— Нет, — заверяю ее, и мы оба смотрим на фейерверк, уютно стоя бок о бок.

Я вспомнил тот раз в парке: она скатилась с меня и сказала, что мы потрясающе трахнулись. Она сама задала тон. Она заявила, что не хочет влюбляться, и я всего лишь последовал ее примеру. Да, мне это было удобно. Возможно, мне не хотелось оказаться связанным, но если бы она не сказала этого… Если бы она не назвала это траханьем, возможно, все сложилось бы совершенно по-иному, не так ли? Потому что всегда бывает момент, когда мы выбираем. Так всегда бывает. И она предпочла растоптать таковую возможность для нас. Возможно, она захотела от меня чего-то большего впоследствии, но было уже слишком поздно. Тот первый момент, когда она скатилась с меня, оказался решающим.

Фейерверки с грохотом взлетали вокруг нас. Черное небо озарялось синими, розовыми, белыми и красными снопами искр. Цвета исчезали, сменяясь медленно растворявшимися в воздухе полосками дыма. Толпа стала более решительно выражать свое одобрение и восторженно кричать от восторга.

— Мы никогда не говорили об этом, — небрежно бросает она.

Не могу в точности сказать, но мне кажется, что она тоже вспомнила наш первый раз. Я притворяюсь, будто не понял.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы никогда не говорили о нас. О том, что делала я, что делали мы. О том, какой ужасной и жестокой была я. О том, как все это было волнующе или печально. — Я пожимаю плечами, что я могу сказать, а она продолжает: — Я не знаю, как ты относился ко всему этому, да и ты сам не знаешь. Не кажется ли тебе, что это немного странно?

Говоря о нас, она употребляла слово «это», поскольку гораздо проще, когда все обезличено. Нет необходимости объяснять мне это.

— На прошлой неделе мы провели несколько часов вместе. Мы говорили о шоу «Большой брат», кафеле в твоей ванной, обсуждали, где лучше есть студень из угрей, хотя я его ненавижу, но не говорили ни об Андреа, ни о Льюке, ни о тебе, ни обо мне.

Ни о любви.

Конечно, не говорили. Я мог бы сделать это, если бы мы оказались в постели. Тогда мне, возможно, удалось бы ответить на некоторые ее вопросы, заполнить лишние бреши. Я подумывал об этом, у меня и самого есть к ней вопросы.

Например, могли ли мы влюбиться друг в друга? Мог ли я жениться на ней, а не на Андреа? Да, конечно, это было бы не так просто. Ей пришлось бы тогда оставить святого Луку и все такое прочее, но все же такая возможность была, не так ли? С одной стороны, я уверен, что была. Мог ли существовать мир, в котором мы стояли бы рядом с парой своих пострелов и любовались фейерверком? Понравился ли бы мне такой мир?

Интересно, она думает о том же?

Устроители приберегли самое лучшее напоследок — целый букет цветных ракет, фонтанов и кружащихся колес рассыпался по небу, создавая впечатление, будто оно усеяно звездами, хотя на самом деле оно покрыто тучами и идет дождь. Я ору вместе с остальной толпой. Люблю свои дешевые волнения и ничего не имею против иллюзий. Над полем пронеслись аплодисменты.

— Думаю, нам нужно поговорить, — говорит Конни. Она прерывисто дышит и пристально смотрит на меня, явно нервничая. Ее губы как будто приглашают меня.

Я наклоняюсь к ней. Чуть ближе. Еще чуть ближе. Наши губы в дюйме друг от друга. Я жду. Она сама должна приблизиться ко мне. Она должна сделать выбор, так как, если я ошибусь, она никогда не простит меня. Это игра, где допускается только один выстрел.

— Ну, ну, ну, как вы уютно тут устроились. Надеюсь, не помешала?

Мы с Конни отшатываемся друг от друга и сталкиваемся лицом к лицу с Дайан. Не раздумывая ни минуты и не отклоняясь в сторону, я разворачиваюсь, наклоняюсь и целую Дайан в щеку. Мое движение настолько стремительно, что можно подумать, будто именно туда я и метил, если, конечно, хотеть так думать.

— Конечно, не помешала, — заверяет Конни. — Он всецело в твоем распоряжении.

Она разворачивается и уходит прочь, постепенно растворяясь в толпе.

Фейерверк закончился. Черт побери! Я обращаюсь к Дайан:

— Хорошо повеселилась?

— Не очень. Покрытые грязью поля не в моем вкусе, но кто знает? Еще не вечер, — с улыбкой замечает она.

Ей действительно крайне необходим хороший дантист.