Мгновения жизни - Марика Коббольд Страница 53

— Полагаю, это из-за моего замужества, попытки войти в новую семью, а также из-за моих выкидышей.

— Ты разговаривала с Эндрю? Он знает, что ты чувствуешь, или он по-прежнему пребывает в счастливом заблуждении, что с его семейной жизнью все в порядке? Знаешь, у мужчин такое бывает. Если бы нам с Томом удалось нормально поговорить, мы бы остались вместе. То есть если бы он при этом не был бы еще и полной задницей.

— Мы разговариваем, — ответила Грейс.

* * *

— Эндрю, ты занят?

— Я просматриваю некоторые бумаги, они нужны мне для работы. А в чем дело?

Грейс стояла в дверях кабинета своего мужа.

— Это касается моего нового проекта.

— Ну и что?

— Мне не нравится, что я говорю с тобой, а ты читаешь.

Эндрю положил на стол стопку листов, испещренных цифрами.

— Ты знаешь, что Анжелика является моим агентом?

— Нет, не знаю.

— Я тебе говорила. Ладно, насчет той работы, которую я выполняю для совета…

— Какой работы?

— Я рассказывала о ней. Кроме того, еще я заметила тебе, что, по-моему, ты меня не слушаешь.

— Если бы ты захотела, я бы тебя выслушал.

— Я пытаюсь, но ты или читаешь, или перебиваешь меня.

— Так ты хочешь поговорить со мной или нет?

— Нет, Эндрю, больше не хочу.

— Грейс…

— Да.

— Где ты?

— В фотолаборатории.

— Ты собираешься когда-нибудь выйти оттуда? Я всего лишь спрашиваю…

— Чего ты хочешь?

— У меня есть чистые носки?

— Не знаю. Посмотри в комоде, в своем ящике.

— Эндрю…

— Да…

— Ты когда-нибудь задумывался о природе света?

— Ну почему ты всегда задаешь такие идиотские вопросы? Неужели не видишь, что я занят?

— Грейс…

— Да…

— Ты больше не проявляешь инициативу.

— Мне не хочется.

— Так я и знал. Я знал это. Но в чем дело? Я хочу сказать, что-то случилось?

— Естественно, кое-что случилось. — Грейс села на кровати и включила свет. — Как ты вообще можешь спрашивать, что случилось?

— Получается, что-то действительно случилось.

— Случилось то, что я слишком зла, раздражена и подавлена, чтобы испытывать оргазм. Я, конечно, могу лечь на спину и позволить тебе сделать свое дело, но на большее не рассчитывай.

— С тобой и вправду трудно договориться. И еще ты груба, и говоришь непристойности.

— Вот теперь я действительно пришла в нужное расположение духа.

— Стерва.

— Не смей со мной так разговаривать.

— Заткнись, ладно?

— Эндрю…

— Что?

— Перестань так обращаться с Рори, ты его третируешь и запугиваешь.

— Мальчишке нужна твердая рука. Просто невероятно, как избаловала его Леонора.

— Мне страшно даже представить, каким отцом ты мог бы оказаться.

— К счастью, мы этого никогда не узнаем, не так ли?

— К счастью? — Будь на месте Эндрю кто-нибудь поумнее, подумала Грейс, или хотя бы человек, которому было не все равно, то, услышав тон, которым она произнесла эти слова, он благоразумно замолчал бы.

— Вот именно. Кто ты такая, чтобы вести подобные разговоры? Неизвестно, какая получилась бы из тебя мать. — На открытом мальчишеском лице Эндрю выразились боль и злоба. — Я видел тебя с такой стороны, что иногда думаю: не так уж плохо, что ты потеряла детей, ведь они могли пойти в тебя.

Если бы он ударил ее кулаком в лицо, ей было бы не так больно.

Робина пришла в полный восторг, когда Грейс поинтересовалась, можно ли ей сделать несколько снимков Хиллсайд-хауса и семейных фотографий — как вклад в проведение аукциона.

— Я еще толком не знаю, как все будет выглядеть, но, скорее всего, это будет что-то вроде цикла семейных фотографий в стиле 1950-х годов.

— Конечно, можешь. В любое время. Только скажи мне. Я должна быть уверена, что мои цветы будут выглядеть наилучшим образом. Не хочу хвалить себя, но немногие могут похвастаться таким обилием домашних цветов в это время года. А я всегда говорила, что цветы создают атмосферу уюта.

— А, так это вы говорили, получается?

Вклад Грейс Шилд в аукцион, который проводился в школе имени леди Кэтрин Эллен, состоял в том, что она сделала коллаж главным образом из черно-белых снимков, за исключением фотографии радуги. На одном снимке Эндрю, стройный и привлекательный, стоял у штурвала, устремив строгий и уверенный взгляд куда-то за горизонт, в то время как Грейс беспомощно барахталась в воде у носа корабля. На другой фотографии он растерянно смотрел на Грейс, упавшую с мраморного пьедестала в зимнем саду Робины и разбившуюся на куски. Тимоти сидел в своем любимом кресле у камина, держа на коленях «Таймс», раскрытую на странице с кроссвордом, а за его спиной языки пламени уже подобрались к занавескам, и весь дом оказался охвачен огнем. Кейт шагала по полям в белой вуали, которая окутала ее с головы до пят (Кейт с большим энтузиазмом приняла участие в съемках, но об этом никто даже не догадывался). Завершала экспозицию фотография Робины, с нимбом вокруг прически в виде сорочьего гнезда — она перебиралась по мосту через реку по головам всех членов своей семьи — Тимоти, Эндрю, Леоноры, Рори, Кейт и Грейс, эти фотографии были аккуратно выложены в ряд под ее ногами.

Эндрю был краток:

— Это конец.

— Хорошо, — согласилась Грейс, но свою последнюю ночь она провела в слезах. Плакала она и утром, разбирая почту перед отъездом, на конвертах писем стоял адрес их погибшего брака. Эндрю и Грейс Эббот. Мистер и миссис Эндрю Эббот. Миссис Эндрю Эббот.

Увидев коллаж, Анжелика заявила:

— Отличная работа, к тебе возвращается твое чутье.

Несмотря на столь хвалебный отзыв, вклад Грейс в аукцион так и не был продан.