Отрава для сердец - Елена Арсеньева Страница 5

Марко, слушая сие, перетряхивался от брезгливости, воображаяэтакое мясо-меховое чудище, но по купеческой привычке все-таки прикидывал – какхорошо, ах, как хорошо было бы добыть сего баранца, ибо связанная с нимистория, кстати рассказанная, способна значительно поднять цену меха! Озадачилопоначалу неприкрытое недовольство хозяина, но потом Марко понял: тот простобоялся за сестру, ибо всяческое ведовство и зелейничество сурово каралось нетолько в странах католических, но и в православной Московии, а Анисья… Анисья,конечно, была не простая женщина, а, как здесь говорили, вещая женка. Иовдовела не сама собою, как другие, а извела своего мужа, сжила-таки со свету!

Марко знал сие доподлинно: Анисья призналась в одну из техминут особенной, всепоглощающей откровенности, которые редкость даже междулюбовниками.

– Ну и что? – даже глазом не сморгнула Анисья. – Порчунавела на ветер, да! Взяла горсть пыли, бросила вслед ему по ветру, сказала:«Ослепи, невзгода, моего супостата, вороные, голубые, карие, белые, красныеочи! Раздуй его утробу толще угольной ямы, высуши его тело тоньше луговойтравы, умори его скорее змеи медяницы!» И все. Как сказано было крепко – таконо и вышло по-моему! Скрутила муженька хвороба лютая – и загнулся он водночасье!

– Что ж, и на меня порчу наведешь, ежели тебя бить стану? –усмехнулся Марко, и Анисья в ответ закатилась смехом: еще всем на Москве былапамятна потешная и печальная история о том, как бьют русских жен иноземныемужья! Героем ее, кстати сказать, тоже был итальянец, женившийся на русской иживший с нею несколько лет мирно и согласно, никогда не бивши и не бранивши.Однажды она спросила его: «За что ты меня не любишь?» – «Я люблю тебя», –сказал муж и поцеловал ее. «Ты ничем не доказал свою любовь!» – сказала жена.«Чем же тебе доказать?» – спросил он. Жена отвечала: «Ты меня ни разу не бил».– «Я этого не знал, – ответствовал муж, – но если побои нужны, чтобы доказатьтебе мою любовь, то за этим дело не станет». Он побил ее плетью и в самом делезаметил, что жена сделалась нежнее и услужливее. Он поколотил ее в другой разтак, что она после этого несколько дней пролежала в постели, но, впрочем, нероптала и не жаловалась. Наконец в третий раз он поколотил ее дубиною – да таксильно, что она после этого спустя несколько дней умерла. Ее родные подали намужа жалобу, но судьи, узнав все обстоятельства дела, сказали, что она самавиновата в своей смерти; муж не знал, что у русских побои значат любовь, ихотел доказать, что он любит сильнее, чем все русские: ради этой любви он нетолько бил жену, но и до смерти убил!

– Ну а чем женщина свою любовь доказывает? – спросил Марко,отсмеявшись.

– Аль не знаешь чем? – тихо спросила, блеснув в улыбкезубами, Анисья, и они снова надолго перестали разговаривать… И только потом,когда Марко, истомленный, счастливый, лежал навзничь, бормоча ставшее уже привычным:«Ох, да что же ты со мною сделала!» – Анисья пресерьезно выпалила:

– Приворожила, что ж еще!

– При-во-ро-жи-ла? – по складам повторил Марко неведомоеслово, и Анисья простодушно и бесстыдно объяснила:

– На мыло наговаривала: мол, коль скоро мыло смывается, такбы скоро и Марко, красавец да прелестник, меня полюбил. И еще на соль: мол, каклюди соли желают, так бы и он меня пожелал! И на ворот рубахи твоей шептала:мол, как ворот к телу льнет, так и Марко, душа моя, льнул бы ко мне, рабебожией Анисье!

И снова взыграли в нем силы желания, и прильнул он к своейлюбушке, как ворот к телу льнет, желая ее так же, как люди соли желают… Илюбовь, чудилось, будет длиться вечно… но скоро предстояло ему убедиться, чтонет ничего вечного под солнцем: может быть, оттого, что Анисья-то егоприворожила, а он ее – нет!

Михайла Воротников накануне своего отъезда на охотничьипромыслы заявил, что довольно сестре утомляться с безалаберной прислугою – оннамерен взять в дом ключника, да такого, чтоб всю дворню в железном кулакедержал! Выразив сие пожелание, Михайла отправился ключника нанимать – и позвалс собою Анисью да Марко, как человека вполне уже в доме своего.

Венецианец воображал, что найм сей произойдет на какой-нибудьярмарке, в подобии торговых рядов, где простолюдины, желающие получить работу,будут выхвалять свои умения, как столяр, кузнец или квасник выхваляют своиизделия. Они и пошли в торговые ряды, только не в город, а на Москву-реку.

Был конец октября, и вода в реке по рано наступившим холодамуже замерзла, так что прямо на льду были поставлены лавки для разных товаров.Вот в этих-то лавках ежедневно, а не только по воскресным базарным дням, ипродавалось огромное количество зерна, говядины, свинины, дров, сена и всякихдругих необходимых товаров. По осени владельцы коров и свиней били их на мясо ивезли на Москву-реку на продажу. Марко с души воротило, но Михайла с Анисьеюдолго еще бродили меж рядов. Марко решил, что они ищут будущего ключника средимясников, однако вскоре все разъяснилось: его знакомцы просто-напросто ожидалиначала кулачной забавы.

Марко уже приходилось видеть, как, созываясь условнымсвистом, русские вдруг сбегаются – и без видимой причины, как бы ни с того ни ссего, вступают меж собою в рукопашный бой. Начинали они борьбу кулаками, новскоре без разбору и с великой яростью принимались бить друг друга ногами – полицу, шее, груди, животу и детородным частям. Противника силились победитькаким только можно способом, не стесняясь в средствах и силе ударов, словно быне забавлялись, а истребляли лютых врагов… Многих уносили бездыханными, аоставшиеся на поле боя являли собою как бы продолжение мясных рядов, столькотам было разбитых в кровь лиц.

Наблюдая за этой грубой забавой, Марко едва сдерживалтошноту, Михайла же с сестрою откровенно любовались зрелищем, громогласнообсуждая стати то одного, то другого бойца и споря о том, кто останетсяпобедителем. В конце концов случай рассудил брата с сестрой: ражий да рыжийбогатырь, уже одолевший всех своих супротивников, изготовился нанестигубительный удар последнему храбрецу, как вдруг тот сделал обманное движение,выставил ногу, подсек силача под коленку… ноги у того разъехались, и он грузногрянулся на обе лопатки, что означало бесспорное поражение.

Силач так и валялся, то ли не в силах осознать случившееся,то ли оглушенный падением, а зрители рукоплескали победителю, не нанесшему ниодного удара, но стяжавшему все лавры. Михайла и Анисья протолкались к немупоближе; Марко потянулся следом.