Самая желанная - Мэри Джо Патни Страница 5

Многие из шотландцев, живших на островах, знали только гэльский язык, но вполне можно было ожидать, что дочь священнослужителя получила какое-то образование.

Тут она наконец кивнула, и Джервейз продолжал:

– Я не хочу тебя видеть и не хочу ничего от тебя слышать. И если ты хотя бы приблизишься к Лондону или к любому из поместий Сент-Обинов, то я лишу тебя содержания. Я ясно выражаюсь?

Мэри снова кивнула. Но сейчас, внимательно разглядывая ее, Джервейз поразился этому странному лицу. Да ведь эта девушка… Она была ненормальной. В выражении лица была какая-то странная вялость. Да и с ее глазами было что-то не так, но он не понимал, что именно. Возможно, девушка, которую он изнасиловал, была умственно неполноценной, поэтому не понимала, что отец для нее устроил. Джервейз в очередной раз вздохнул и поднялся на ноги. Он осознал тяжесть преступления, которое совершил, и ему стало тошно. Взять силой юную девственницу, пусть и интриганку, – поступок, достойный осуждения, даже если она формально стала его женой. Но изнасиловать несчастную, чья болезнь не позволяла ей понять, почему с ней так обращаются, – непростительный грех, такой же страшный, как тот, что он совершил в тринадцать лет.

Дрожащими похолодевшими руками Джервейз поднял с пола свою одежду и поспешно оделся. Сейчас ему хотелось только одного – поскорее убраться отсюда. Девушка же свернулась на кровати в клубочек, и единственным признаком жизни были ее глаза со странным взглядом. Понимая, что умственно неполноценная вряд ли запомнит его слова, Джервейз взял перо и чернила, приготовленные для регистрации их брака, и на обратной стороне своей визитной карточки написал крупными буквами имя и адрес своего адвоката. Кроме того, сделал приписку: «Гамильтон, никогда не привозите ее ко мне. Ей запрещено носить мое имя. Заботьтесь о ней хорошо. Когда она умрет, вы от меня больше ничего не получите».

Это гарантировало девушке хорошее обращение со стороны отца, поскольку в его же интересах будет заботиться о ней. От нее пахло чистым телом – вероятно, отец уже приставил к ней какую-то женщину, чтобы за ней ухаживала. Ведь на этих богом забытых островах сиделка на полный день стоила, наверное, совсем дешево.

Джервейз положил карточку на стол и взглянул на девушку. Та по-прежнему дрожала, поэтому он нашел в гардеробе одеяло. Когда же стал накрывать ее, она в страхе отпрянула. Джервейз сокрушенно покачал головой. Увы, он этого заслуживал.

Бессмысленный взгляд проводил его до двери, и Джервейз, остановившись, немного помедлил. Его законная жена походила на испуганного лесного зверька, в ужасе застывшего при виде хищника. Горло его сдавило спазмом, и он прошептал:

– Мне очень жаль.

Он сказал это скорее для себя, чем для нее, поскольку она, казалось, понятия не имела о происходившем. У Джервейза никогда не было оснований верить в существование великодушного Бога, но сейчас он молился, чтобы эта несчастная побыстрее забыла о том, что с ней произошло. Но он понимал, что ему-то самому забыть о содеянном никогда не удастся.

Пять часов спустя Джервейз и его слуга Боннер сидели в рыбацкой лодке, переправлявшей их на материк. Скупой на слова, Боннер раньше служил в армии денщиком. Когда Джервейз приказал ему ни с кем и никогда не обсуждать события этой ночи, он лишь молча кивнул, затем занялся упаковкой вещей, а сам Джервейз ждал во дворе: больше ни секунды он не желал оставаться в этом ужасном доме.

Лодка плыла между островами, а Джервейз то и дело тяжело вздыхал. Пытаясь рассуждать логично, он говорил себе, что события сегодняшней ночи не имели особого значения. Тысяча фунтов в год, которую он назначит девушке на содержание, обеспечит ей и ее отвратительному отцу безбедную жизнь, но это почти никак не отразится на его собственном огромном состоянии. Большинство мужчин, наверное, очень огорчились бы, потеряв возможность жениться по собственному выбору, но для него это не имело значения. Он уже на протяжении последних десяти лет знал, что никогда не сможет жениться. Но никакая логика не могла избавить его от чувства вины, когда он думал о беспомощном ребенке, девочке, которую он изнасиловал. И ни выпитое виски, ни праведный гнев не могли быть оправданием его ужасного поступка. Это происшествие станет еще одним крестом, который ему придется нести.

Раскаяние терзало его, а решение отправиться в Индию, стать самостоятельным человеком и построить новую жизнь, освободившись от прошлого, казалось сейчас глупой фантазией. Джервейз никогда не доверял интуиции, но в эти минуты, глядя, как темный берег острова Мулл скрывался позади него в предрассветном тумане, не мог избавиться от тяжелого чувства обреченности. Где-нибудь когда-нибудь в будущем ему придется дорого заплатить за свою глупость этой ночью и непростительную потерю контроля над собой.