Вспомни лето - Элизабет Лоуэлл Страница 47

– Ты думаешь, дымовая шашка была чем-то более серьезным, чем дурацкая шутка? – спросила Рейн через несколько минут.

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Слишком рискованно, вокруг полно людей. Если бы кто-то хотел убить тебя, то шутка могла сработать. Но чего они действительно хотят – так это использовать тебя, чтобы добраться до твоего отца. Для этого ты должна оставаться живой.

Она вздрогнула от такого откровенного заявления.

– А что с остальными членами нашей семьи?

– Их надежно охраняют.

Корд умолчал о том, что нет надежного способа предотвратить убийство.

Пока Барракуда больше заинтересован жить и ходить гоголем, чем умереть мучительной смертью, истекая кровью. Он прошел долгий путь насилия и террора.

Но этот путь должен скоро завершиться.

В часы тишины, когда Рейн спала в его объятиях, Корд составлял план поимки Барракуды в бурных международных водах. Это был бы персональный подарок Джастину Чандлер-Смиту, которого Корд искренне уважал.

Это был бы также вклад Корда в светлое будущее. Он не хотел провести остаток жизни в поисках Барракуды.

– Не волнуйся о своей семье, – сказал он, сняв руку Рейн с талии и поднеся к губам. – Я обо всем позабочусь.

– Как? – прошептала она.

Он не ответил.

Она больше не спрашивала.

Они катались верхом на Деве, пока тот окончательно не успокоился. Все остальные лошади были снова на своих местах. Кроме горстки любопытствующих, которые горели желанием выяснить, что за человек едет на Ватерлоо Девлина, Корд никого больше не заметил в прошедшие полчаса. Зная, что Кентукки все еще наблюдает за окрестностями, оставаясь совершенно невидимым для посторонних глаз, Корд удовлетворенно улыбнулся. Кентукки – хороший парень.

Корд испытывал огромное удовольствие, сидя на прекрасной лошади и ощущая доверчиво прижавшуюся к нему Рейн.

– Поворачивай обратно, – сказала она наконец.

– Боишься, что от моей тяжести Дев сильно устанет?

Она захихикала.

– Он может пробежать с нами обоими пять миль, и ничего с ним не случится.

– Я люблю вот так, медленно и лениво, – сказал Корд и, чувствуя ее напряженность, добавил:

– Ну что ж, едем к конюшне.

Услышав мягкий топот копыт в пустом проходе между рядами денников, другие лошади тихо заржали.

Корд и Рейн принялись вместе ухаживать за Девом.

Он не обращал никакого внимания на обоих, только иногда тыкался мордой, когда ему казалось, что кто-то из них трудится недостаточно усердно.

– Ах ты баловень, – сказал Корд, поглаживая Дева по морде.

Дев уткнулся в грудь мужчины. В деннике воцарилась тишина. Корд гладил избалованного жеребца немного дольше обычного и наблюдал за Рейн. Он видел, как сильно она напряжена.

Напряженность не покидала ее и тогда, когда они шли обратно к «дому на колесах». Она широко шагала, возбужденно размахивая руками. Сейчас она не готова была снова лечь спать.

Корд вытащил ключ и открыл дверь.

– Переживаешь за Дева?

– Нет.

Он ввел Рейн внутрь и запер за ней дверь.

– Волнуешься перед соревнованиями?

– Да, – призналась она, направляясь за ним в спальню. – Сегодняшнее происшествие выбило меня из колеи.

– Это точно,. – согласился он.

Корд уперся руками в стену и потянулся, расслабляя мышцы спины и ног. Дев – невероятно мощное животное.

Рейн смотрела на Корда, вспоминая недавнюю поездку с ним на Деве – она началась как нечто страшное, а закончилась приятной прогулкой. Очень неожиданно.

– Я не могу обихаживать Дева, находясь в таком состоянии, – медленно сказала она. – поэтому я займусь тобой.

Вздернув брови, он оттолкнулся от стены.

– Держу пари, от щетки будет чертовки весело, – произнес он, отстегивая кобуру и выкладывая запасные патроны. – Что касается расчесывания, – добавил он, выскользнув из джинсов и уперев руки в бока, – забудь об этом. Моя шкура не такая жесткая, как у Дева.

– И цвет не тот, – нежно проворковала Рейн, окидывая Корда восхищенным взглядом.

– У меня есть идея получше, – сказал он, перехватив ее одобрительный взгляд.

– Я проверю, – парировала она. – Ложитесь, мистер Эллиот. Теперь ваша очередь, займемся массажем.

– А я-то ломал голову, зачем ты принесла эту мазь из конюшни.

– Эту процедуру я регулярно проделываю со своим жеребцом.

Корд предполагал, что она могла бы заняться кое-чем другим, но по выражению ее лица и по тому, что в руках она держала жидкую мазь, он понял ее намерения.

Острый запах мази наполнил комнату, вызвав у Корда воспоминания о детстве. Он лежал поперек кровати на животе и вспоминал лошадей, людей, походные костры, запахи и смех, доносившиеся из другого мира. Почему он оставил тот мир? Зачем было уходить из такого спокойного и прекрасного мира?

Сильные руки Рейн массировали ему спину, руки и бедра, расслабляя напряженные мышцы. Он застонал от удовольствия.

– Мне нравятся твои руки, моя прекрасная наездница. Сильные и умелые… Женственные.

– Поработай-ка с моим жеребцом, у которого вся грива в колтунах.

Он затрясся от тихого смеха.

– Поухаживай-ка за этим огненным дьяволом.

Улыбнувшись, она углубилась в свое занятие, желая снять напряжение Корда.

– Ты еще не видел, как я работаю с Девом после самой тяжелой дистанции троеборья, – сказала она. – Я проведу возле него большую часть ночи и буду месить его, как огромную кучу теста. Иначе он окажется слишком напряженным для легкого галопа, который ему предстоит на следующий день.

Корд был на седьмом небе.

Рейн придирчиво взглянула на результат своей работы и занялась ногами Корда. Она знала, какие мускулы напрягались сильнее всего в те несколько ужасных, диких минут, когда Дев действовал, как жеребец на родео.

Довольно долго в комнате слышались только скольжение рук по телу Корда, его удовлетворенные вздохи и неумолчное жужжание сканера. Рейн не замечала сканера, не слышала гула электроники, не видела вспышек телевизионных экранов. Они стали для нее всего-навсего частью обстановки комнаты.

Наконец Рейн вздохнула и села, уронив руки. Корд не двигался. Он спал. Улыбнувшись, Рейн нежно поцеловала его между лопатками и осторожно соскользнула с кровати.

Может быть, одна из приключенческих книжек увлечет ее на сей раз.

Прежде чем девушка успела сделать шаг, мускулистая рука обхватила ее колени.