Грех и любовь - Барбара Доусон Смит Страница 44

— На ребенка я ей денег дам. Но ни пенса больше.

И в тот момент, когда Джейн собралась поблагодарить его за помощь, Итан протянул руку и взял серебряную фляжку тети Вилли. Отвернув крышку, понюхал содержимое, после чего, запрокинув голову, сделал большой глоток. Джейн удивленно наблюдала за его бесцеремонными действиями.

Поморщившись, Итан вытер рот тыльной стороной руки.

— И как только ваша тетя может пить такую гадость?

— Положите фляжку на место, — прошептала Джейн. — Это ее лекарство.

— Это бренди с мелиссой и, как мне кажется, с изрядной дозой опиума. — Он взглянул на тетю Вилли, которая сидела в уголке, вцепившись руками в вязанье, и храпела, и, наклонившись к Джейн, весело поблескивая глазами, прибавил; — Боюсь, ваша тетушка — пьяница.

Джейн такие мысли тоже приходили в голову, однако признаваться в этом она не собиралась.

— А вы — распутник. У каждого из нас есть недостатки.

— За исключением вас, мисс Мейпоул. Как это Даксбери вас назвал? Ах да, образец совершенства!

И в его темных глазах мелькнули насмешливые искорки.

— Никто не совершенен, Итан. И я тоже наделала достаточно ошибок.

— Очень может быть.

Взгляд Итана упал на ее губы. Сожалеет ли он о том поцелуе в саду? Она — нет, ни на секунду! Но лучше думать не об этом, а о том, для чего, собственно, она трясется сейчас в карете по дороге в Гэмпшир. Она должна защитить Марианну!

— Расскажите мне о леди Грили, — попросила она.

Поерзав на сиденье, Итан осторожно, чтобы не разбудить дремавшую тетю Вильгельмину, вытянул длинные ноги и процедил сквозь зубы:

— Лучше уж мокнуть под дождем, чем говорить на эту тему.

— Простите, что вынуждаю вас к этому. Но если леди Грили — мать Марианны, я должна знать о ней все.

— Хорошо. Я отвечу вам на ваши вопросы. Итак?

— Как долго вы встречались?

— Меньше недели.

— Вы считаете, что леди Грили способна подбросить собственного ребенка чужим людям?

— Да! — без колебаний ответил Итан, и это почему-то вызвало у Джейн раздражение.

— Как же вы могли встречаться с такой бессердечной и бессовестной особой?

— Вам ли об этом спрашивать! Вы же прекрасно знаете, что физические данные значат для меня гораздо больше, чем моральные качества.

Нет, каков нахал! Еще и издевается! Наверное, все-таки ничего хорошего в нем нет, это она сама себе все напридумывала.

— А почему леди Грили не связалась непосредственно с вами? Почему побоялась это сделать?

— Хотел бы я знать!

— Она оставила Марианну у двери моего дома, сунув в одеяльце перстень. Вам это не кажется странным?

— В этой истории все странно. — Он уставился на свое золотое с тиснением кольцо, тускло поблескивающее в сумраке кареты. — Честно говоря, я понятия не имею, когда она умудрилась забрать у меня перстень? Я в то время его не носил.

— А где он у вас лежал?

— В шкатулке с драгоценностями в туалетной комнате. Я не сразу обнаружил пропажу.

— Должно быть, когда вы принимали леди Грили в своей комнате в башне, она сумела под каким-то предлогом сбегать вниз, в вашу спальню.

Лицо Итана стало холодным и злым, а глаза — черными и непроницаемыми.

— Что вам известно о комнате в башне? — процедил он.

Джейн похолодела от страха. Нервно перелистав страницы лежавшей на коленях книги, она прошептала:

— Только то, что миссис Креншоу приказала мне ни в коем случае туда не входить, из чего я сделала вывод, что вы развлекаете там ваших женщин.

Итан загадочно посмотрел на нее, и на его доселе непроницаемом лице появилось странное выражение. Джейн ждала, что он опровергнет ее слова, скажет, что она ошибается, что он использует эту комнату в более безобидных целях — например, в качестве конторы.

Однако Итан равнодушно отвернулся и выглянул в окно.

— Дождь кончается. Прошу меня простить.

С этими словами он постучал в крышу кареты, приказывая кучеру остановиться, и выскочил наружу. Сквозь залитое дождем окно Джейн увидела его широкие плечи. Вот Итан направился к задку кареты, где была привязана лошадь, завернул за угол и исчез.

В этот момент снова проснулась тетя Вилли.

— Приехали мы наконец? — буркнула она, протирая глаза, и наклонилась к окошку, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь пелену дождя.

— Нет, тетушка. Еще нет.

— Боже милостивый! — простонала Вильгельмина, снова хватаясь за свое вязанье. — Мои нервы уже не выдерживают!

Если бы мы только могли попросить кучера отвезти нас домой, в наш родной Уэссекс. Как хорошо было бы вновь очутиться в нашем домике.

Джейн привыкла к причитаниям тетки и снисходительно относилась к ним, когда они были дома, одни, а вокруг на многие мили не было ни души. Но сейчас ей хотелось посидеть в тишине и подумать. , Карета тронулась с места и, покачиваясь, поехала дальше.

Без Итана Джейн ощущала странную пустоту. Она украдкой коснулась сиденья, еще хранившего тепло его тела. В карете все еще стоял его запах, и у нее вдруг сладко заныло сердце — она вспомнила недавний поцелуй и руки, которые так нежно ее обнимали.

Что ж, вынуждена была признать Джейн, этот распутник и повеса лорд Чейзбурн привязал ее к себе еще сильнее прежнего.

Бэдрик-Холл напоминал скорее тюрьму, чем особняк.

Мрачное серое каменное здание с вереницей окон по скучному фасаду и башенками на крыше. Из водосточных труб с монотонной регулярностью капала дождевая вода. Над одной из высоких дымовых труб поднималась вверх тонкая струйка дыма — единственный признак того, что в доме кто-то живет.

Итан бросил хмурый взгляд на Джейн. Она шла, тщательно огибая лужи на покрытой гравием подъездной дорожке. Черт бы ее побрал! Оставалась бы себе со своей брюзгой теткой.

Так нет же, увязалась за ним! Впрочем, Джейн никогда его не слушалась. Вот и сейчас, вместо того чтобы надеть какое-нибудь платье попроще и обычные грубые башмаки, напялила шелковое одеяние, а сверху еще и золотистую ротонду, облегавшую ее стройную, гибкую фигуру, которой — что греха таить! — он не перестает восхищаться. А на ногах — додуматься только! — изящные туфельки, которые уже наверняка промокли насквозь. Впрочем, пусть надевает что хочет, ему-то какое дело, раздраженно подумал Итан.

Он понимал, что раздражение его вызвано словами матери, которые никак не шли у него из головы. «Джейн могла бы стать тебе отличной женой».

Чтобы Джейн стала его женой? Да он скорее женится на заключенной из Ньюгейтской тюрьмы!

При одной только мысли о женитьбе у него возникало непреодолимое желание умчаться куда глаза глядят. Джейн слишком серьезно смотрит на жизнь и предъявляет к мужчинам слишком высокие требования. Он им не соответствует и не желает соответствовать. В конце концов, он мужчина, а не Господь Бог. И больше ни за что на свете не будет хранить верность одной женщине. Хватит с него подобных глупостей!