Трофей Зака - Милана Стоун Страница 44

Зак Фостер.

Молоденькая, шикарная медсестра, так и продолжала перед глазами светить своим глубоким вырезом короткого белого халата.

Уж слишком часто за последние несколько часов она появлялась в моей палате: то голову перевязать, то укол поставить, вот теперь зашла спросить о моем самочувствии.

Это все неспроста, вижу же, как она на меня смотрит, сначала со стеснением, а теперь вызывающе — томно.

Был вежлив и отвечал на все вопросы, пока она не начала расспрашивать о личном, осторожно переходя к вопросу — есть ли у меня девушка.

Вот здесь напрягся, ведь она же у меня есть, и эта самая девушка, просто слиняла, между прочим!

— У меня есть невеста, — с легкостью говорю, надеясь, что эта назойливая муха оставит меня в покое и даст поспать.

Тем временем строчу сообщение:

«Тащи обратно свои аппетитные булки и седи со мной. Мне хреново, мышка!»

Лицо медсестры отображает вселенскую печаль, а острые плечики опускаются вниз, щеки наливаются краской.

Это в какой-то степени мило, но не так сексуально, как получается у Кларк. При воспоминании о ней, член начинает просыпаться и требовать немедленного внимания к себе!

— У такого молодого и невеста, — щебечет, хлопая длинными ресничками.

Красивая, но не вспыхивает. Я ощущаю небывалую скуку, мне просто лень с ней разговаривать, не то что приставать или трахать.

Не будь у меня мышки, возможно бы пошевелился, или взял бы номерок, но, увы и ах! Сейчас бы со своей разобраться, а не бегать за другими.

Пишу дополнительное сообщение Лоле, прося заскочить в магазин.

— Угу, это любовь, — убеждаю девушку напротив, не зная, что ещё можно сказать, что бы она ушла. Грубить не хотелось, она же за мной ухаживает, но я хочу побыть в тишине и немного очухаться от произошедшего. — В туалет, можно? — приходит мне на ум.

— Конечно! Тебе помочь? — она подбегает ко мне, несдержанно хватает за руку, тянет на себя, упираясь все теми же огромными сиськами в плечо.

— Да, что за хрень?! Ты можешь отвалить?! — срывает меня, и я все же начинаю орать. Ненадолго меня хватило.

Она отскакивает, со страхом смотрим на меня, и кажется, ее глаза начинают слезиться.

О. Нет. Прошу, только не бабские слёзы!

— Ты... ты не помнишь меня? — она прикладывает ладошку к груди, смотрит обиженно, ее нижняя губа начинает трястись.

Дело — дрянь.

Скандала мне ещё не хватало на мою трещавшую голову!

И сейчас, как в сопливых мелодрамах должна была заявиться Лола и устроить мне ревностную взбучку. Она убежит тоже в слезах... а мне потом просить прощение!

Стоп! Такой исход нам точно не нужен.

— Слушай... если у нас когда-то, что-то да было... прошу меня извинить, но сейчас я не свободен. — Как можно тактичней.

Не понимаю, зачем вообще должен ей объяснять очевидное. Словно она не видит, что класть я на неё хотел, больший и толстый!

— Оставь нас, — поворачиваюсь на голос, радуюсь, что тренер спас меня от девицы.

Она же быстро ретируется, утирая ладошкой слёзы, которые были ни к чему.

— Хреново выглядишь, сынок.

Садится на рядом стоящий стул, смотрит колко и недовольно.

— Врач сказал, все в норме... это всего лишь рассечение, — нервно говорю, потому что знаю, что ему все равно, что мог сказать доктор.

Я могу вылететь, по многим причинам. Тогда придется, как минимум менять университет.

— Тебе повезло, что это было всего лишь рассечение, — повышая голос. — Когда ты возьмёшься за голову, м? Хочешь закончить как твой отец?! — по самому больному месту.

Он тоже играл в регби, сначала в школе, а после и в университете, так же был капитаном с ярким и перспективным бедующем.

Он погиб незадолго до моего рождения. После неудачной игры, и ссорой с мамой он напился до бессознательного состояния и сел за руль... уснув, слетел в обрыв, его смерть наступила на следующий день.

Мать говорит, мы полностью идентичны с ним, и внешне и по характеру.

Она всегда переживает, когда у меня решающие игры, звонит, спрашивает, чем я занимаюсь, боится, что со мной может произойти то же самое.

Однако я не сажусь за руль пьяным, это для меня табу номер один! Но именно эта ситуация показала, что даже не за рулем в нетрезвом состоянии, можно покалечиться или вовсе лишится жизни.

Апатия накатывает. Черт! Ведь могло же произойти непоправимое! Все из-за этого... а ведь он знал про отца.

В чем его проблема? Где я так насолил этому ублюдку?!

— Что бы я две недели не видел тебя на поле! С больничным решу. Ты понял? — строго в своей обычной манере. — Тебе нужен полный покой, что бы до игры ты был снова в строю! — выдыхаю облегченно. Значит не все потерянно. — И никаких выкрутасов... особенно из-за баб! — смотрит пронзительно долго, ища что-то в моей реакции. — Что ты, так смотришь, я не тупой и все вижу. Реши все проблемы с Мэтом, пока это не перешло в трагедию.

Все уже в неё перешло.

— Понял, будет выполнено, — отвечаю уверенно.

— Ребята заедут к тебе ближе к вечеру. Выздоравливай, сынок. — Слегка улыбается, что выходит у него не очень и жмёт мое плечо.

Киваю. Я больше не подведу Скота. Не подведу свою команду. Достаточно всего этого дерьма в моей жизни, догулялся. И он прав, нужно поговорить с этим придурком и все выяснить без применения кулаков, что маловероятно.