Тень моей любви - Дебора Смит Страница 43

Какую-то секунду я была уверена, что это Роан, там, в грузовике возле тротуара – как будто бы я могла знать, каким он стал. Пока я приглядывалась, машина уже тронулась с места. Я, как последняя идиотка, бежала за этим проклятым грузовиком добрую четверть мили.

Я слишком долго гонялась за призраками. Нужно было что-то делать, и я пообещала себе, что прекращу это. Я уже становилась старовата для фантазий.

Неделю спустя какая-то бюрократическая оплошность позволила бывшему мужу Терри освободиться. Он тут же бросил в ее почтовый ящик задушенного котенка, прикрепив к нему записку: “Ты – следующая, лживая сука”.

В этот вечер она, в желтой футболке и выцветших джинсах, насмерть перепуганная, сидела на кушетке у меня в гостиной. Я принесла ей чашку горячего чая, она выпила его, следя, как я проверяю задвижки на входной двери и черном ходе.

– Тебе нечего здесь опасаться, – пообещала я. – Завтра уедешь в Майами. Будешь жить в хорошем отеле, пить мартини, загорать. Полицейские схватят его так быстро, что он даже не успеет прийти в себя с похмелья.

Произнося веселеньким голоском эту тираду, я молилась о том, чтобы мой оптимизм оправдался.

– Почему ты делаешь это для меня? – спросила она задумчиво.

Я ткнула рукой, в которой держала кувшин с пивом, в сторону стены. На ней висели почетные грамоты Ассоциации прессы Флориды.

– А может, ты мой пропуск к Пулитцеровской премии. Мы ведь газету продаем, а ты – хороший сюжет.

– Брось. Ты все время пишешь о бездомных, о сбежавших детях, избитых женщинах, но я не понимаю тебя. Клер. Ты так заботишься о чужих, а у самой нет ни мужа, ни детей.

Я засмеялась.

– У меня слишком много причуд для хорошей жены и слишком много работы, чтобы быть матерью.

– Хотела бы я сейчас на что-то отвлечься. – Она бродила по моей квартире, рассматривая репродукции на стенах, антикварный стол из красного дерева, оставленный мне дедушкой. На нем, мирно соседствуя с компьютером, громоздились альбомы с семейными фотографиями. Мама каждый год присылала мне в день рождения новый. В этом было все – своего рода вызов и мольба, и признание вины, и просто сентиментальность. Если я не навещаю Дом, то Дом навещает меня.

Терри перенесла альбомы на диван и, листая их, недоверчиво спросила:

– Они что? Все твои родственники?

– Это мои братья, – показала я одну страницу. – Их жены. У меня одиннадцать племянниц и племянников. Это мой старший брат Джош, его жена умерла при родах. Это его дочь Аманда. Ей десять лет. Она живет с моими родителями.

Терри ошарашенно водила глазами по незнакомым лицам. Кажется, мне все-таки удалось ее отвлечь. Я решила продолжать в том же духе.

– Брэди занимается недвижимостью. Хоп и Эван – строительством, а Джош стал сенатором штата.

– Ничего себе, – сказала она.

Я пожала плечами.

– Собирается на следующих выборах баллотироваться в вице-губернаторы.

– Выглядит импозантно.

– Хм-м. Слишком занят. Много ездит, много говорит.

Я кивнула в сторону тяжелых ваз на кофейном столике.

– Вот взгляни. Когда-то для мамы это было хобби, а сейчас она продает свои работы магазинам. Папа купил несколько лам и занимается ими. Все, знаешь ли, при деле.

Терри перевернула страницу альбома и улыбнулась: на фото как раз была группа лам.

– Они похожи на маленьких верблюдов, покрытых мохнатым ковром.

– Папа говорит, что они тоже плюются, когда сердятся. Он их обожает.

– Какая огромная семья. Ты часто бываешь дома? Наверно, скучаешь здесь, во Флориде?

– Я переехала сюда, когда поступила в колледж. После этого я мало бывала дома.

– Почему?

Объяснить разом двадцать лет отчуждения было непросто.

– У нас были кой-какие разногласия, – сказала я. Коротко, но потом вдруг меня прорвало: – Я совсем не умею прощать. Вот и вышло грустное сочетание любви, обид и взаимных претензий. Холодный поток под гладкой поверхностью безмятежных семейных взаимоотношений. Так случается нередко. Сожаления по этому поводу плохо согревают.

Терри вздохнула.

– Если бы у меня была такая большая семья, я бы только и делала, что сидела в окружении родни и благословляла бога, что он послал мне ее. Тебе повезло.

– У тебя тоже когда-нибудь будет семья. Хороший муж, дети, хороший дом. Обещаю тебе.

– Знаешь, Клер, я никогда раньше не верила обещаниям, но теперь по-другому. – Она с беспокойством посмотрела в окно. – Потому что благодаря тебе я знаю, что люди действительно могут помочь.

Я проворчала:

– Все просто. Надо только чуть подтолкнуть людей в нужную сторону.

Вдруг мы услышали звук тяжелых шагов, кто-то направлялся ко мне на второй этаж. Терри побелела. Она вцепилась в альбомы на коленях. Я засмеялась.

– Это бухгалтер. Он живет в соседней квартире. Успокойся.

Шаги стали быстрее.

– Это он. Клер! – сказала Терри с отчаяньем. Я пошла в свою маленькую кухню, принесла оттуда пистолет, который хранила в ящике возле мойки, и сняла его с предохранителя. Шаги затихли. Кто-то забарабанил в мою дверь.

– Я знаю, что ты там, шлюха!

Терри в ужасе оцепенела.

От страха во мне возникло странное, ледяное спокойствие. Я встала между ней и дверью, зажав в руке пистолет.

– Позвони в полицию, – тихо сказала я. – По девять один один.

Дверь затрещала от ударов.

– Сказал, что найду тебя, дрянь скулящая. Открывай!

– Он войдет и схватит меня, – шептала за моей спиной Терри.

– Не войдет. Если что, я застрелю его. Дверь ходила ходуном.

– Позвони в полицию, – повторила я. Терри потянулась к телефону на тумбочке.

– Девять один один.

Выстрел оглушил меня. От двери полетели щепки, одна из них вонзилась мне в руку.

Терри схватила с кофейного столика ключи от джипа и побежала к пожарной лестнице. Я закричала, чтобы она остановилась. В образовавшуюся в двери дыру просунулся черный ствол пистолета.

Я представила себе, как обезумевшая от ужаса Терри врежется в кучу детей, играющих в баскетбол на автомобильной стоянке при свете уличных фонарей. Я бросилась за ней. За моей спиной затрещала и упала дверь. Бывший муж Терри ворвался в комнату.

Мне следовало застрелить его, убегать было нельзя, это было ужасной ошибкой.

* * *

Терри скорчилась на сиденье машины. Не отрываясь, она дикими глазами смотрела в заднее стекло на поток огней на старом шоссе. С обеих сторон дороги под светом уличных фонарей мелькали сосны, бросая белые тени на бетон. Было душно, в мое окно бил из придорожных кюветов тяжелый болотный запах.