Джулия - Звева Казати Модиньяни Страница 43

Кармине Карузо припарковал свой голубой «фиатик» на площади перед кладбищем «Ламбрате», поодаль от красной «Панды», следуя за которой ему пришлось проехать через весь Милан. Из «Панды» вышли двое – мужчина и женщина, оба немолодые.

Карузо подождал, пока они пройдут в ворота, запер машину и тоже направился к бескрайнему городу мертвых. Традиционную кладбищенскую тишину нарушал грохот отбойных молотков и еще какой-то техники: готовили места для новых захоронений.

Женщина была небольшого роста, коренастая, лет пятидесяти; она держала в руках горшочек с белыми цветами. Мужчина, который был ненамного выше, нес пластиковый пакет. Оба выглядели невзрачными в своих серых пальто.

Полицейский зашел в контору и попросил разрешения позвонить по телефону.

– Профессор, я на кладбище, – сказал он в трубку. – Приезжайте. Да, они уже здесь. Как всегда, пунктуальны. Дорогу вы знаете, я вам подробно объяснил. Жду.

Приехавший на «Панде» мужчина протирал влажной тряпкой надгробие. Женщина застыла, не отрывая глаз с мальчика с большими грустными глазами. Карузо остановился в нескольких шагах, что позволило ему разобрать золотые буквы на белом мраморе: «Камилло Лева. Он прожил всего девять лет».

– Холодно сегодня, правда, сынок? – сказала женщина. – Когда мы проезжали площадь Лорето, там на градуснике было минус пять.

Мужчина посмотрел на спутницу с грустным укором.

– Утром заходила твоя учительница, – продолжала женщина. – Рассказывала про твой класс. Они сейчас учат дроби. Ты бы их щелкал, как орехи, ты ведь у меня умница.

– На сегодня хватит, – сказал мужчина, беря супругу за руку. – Пойдем. Ты замерзла, как бы не простудилась.

– Папа в своем репертуаре. Как тебе это нравится, сыночек? Вечно он спешит. Слава Богу, ты не в него, а в меня пошел, такой же спокойный. И умный.

Мужчина покачал головой.

– Все, Лаура, уходим.

– Дай мне еще немного побыть с моим мальчиком, – взмолилась женщина. – Дай нам поговорить.

– Камилло тебя не слышит, – осторожно заметил мужчина.

Женщина жестом попросила мужа не мешать ей разговаривать с сыном: матери было что сказать своему мальчику.

Мужу ничего не оставалось, как отступить. Он отошел в сторону, и Кармине Карузо решил, что самое время подойти к нему. Сейчас или никогда.

– Вы синьор Лева? – спросил он.

– Да. А что?

– Я Кармине Карузо.

– Так это вы изводите меня телефонными звонками! – задыхаясь от гнева, возмутился мужчина. – Уходите! Все, что я мог сказать, я уже сказал полицейским и судье.

– Я пришел как друг, а не как полицейский. Как друг профессора Корсини и ваш, – уточнил Карузо с примирительной улыбкой.

– Друг Корсини не может быть моим другом, – возразил Лева. – Вот она, работа вашего дружка. – Он показал на могилу сына. – Бедное дитя! Неужели вам не жалко нашего мальчика? Посмотрите на его мать, она потеряла рассудок, разве вы не видите? Убирайтесь подобру-поздорову!

Женщина продолжала разговаривать с сыном, не замечая происходящего вокруг.

– Вы порядочный человек, синьор Лева, – не сдавался Карузо. – И я хочу, чтобы здесь, на могиле вашего сына, из уважения к его памяти и к горю матери, вы объяснили мне одну вещь. Почему вы оговорили профессора Корсини?

– Ваш Корсини убийца и вор. Он убил моего сына и украл мои деньги.

– Корсини лечит людей. Он вылечил мою жену и, если мог бы, вылечил бы вашего сына.

– Уйдите!

– Он не брал у вас денег, вы это знаете лучше меня.

Лева схватил Карузо за воротник.

– Уйдите! – прорычал он. – А то я позову полицию. Понятно?

Его лицо было искажено страданием.

– Ваш сын очень любил профессора Корсини. Думаете, ему было бы приятно узнать, как вы поступили? – безжалостно спросил Карузо.

– Он его убил, – глазом не моргнув, ответил Лева. – Убил и должен за это поплатиться.

Упрямство этого человека, явно убежденного в истинности своих обвинений, на какое-то мгновение поколебало уверенность Карузо. А вдруг все, что утверждает Лева, правда?

Разве то, что Корсини вылечил жену Карузо, обязательно означало, что профессор не виноват в смерти Камилло и не получил взятки от отца мальчика? Разве в человеке, неожиданно для него самого, не может возобладать дурное начало? Карузо робко задавал себе эти вопросы, на которые у него не было ответа.

Пошел дождь – мелкий, холодный, колючий. На кладбище стало совсем мрачно и тоскливо.

– Это он виноват, – стоял на своем Лева. – Это он отказался делать операцию.

Женщина, которая до этого сидела на корточках возле могилы сына, выпрямилась: она увидела идущего по дорожке высокого человека в бежевом пальто с поднятым воротником. Он был еще далеко, но она уже узнала его, улыбнулась и так и стояла улыбаясь, пока он не подошел.

– Профессор Корсини!

Гермес вспомнил эту улыбку: так улыбался Камилло.

– Как вы? – спросил он женщину.

Синьора Лева повернулась к могиле сына.

– Профессор пришел навестить тебя. Видишь? – Она обращалась к фотографии на мраморном надгробии. – Он всегда хорошо к тебе относился, правда? Вы были друзьями.

Гермес и Карузо недоумевающе переглянулись.

– Пойдем отсюда, – сказал Лева жене.

– Еще чего! Пришел профессор, а ты хочешь меня увести. Теперь профессор знает, где лежит мой мальчик.