По дороге в Портофино. Love story - Ольга Найден Страница 42

– Мисс София, я могу вас попросить забрать почту из почтового ящика, а то почтальон говорит, что уже некуда класть почту.

– А я могу попросить, Хосе, просто всё выбросить, там одна реклама. Сейчас все важные письма приходят по электронной почте.

– Хорошо, я тогда просто всё выкину, – сказал мне консьерж.

– Да, спасибо! – сказала я и побежала собираться на встречу с мамой и прекрасным миром моды.

Я быстро приняла душ и надела зелёную юбку и белую с воланами блузку. Получилось очень красиво и по-утреннему.

Я осталась довольна. Надо только надеть бриллиантовые серьги, и образ готов. Я открыла шкатулку, там лежали часы, браслет и кольцо Картье, подарки Алекса. Кольцо, мне так захотелось его надеть, кольцо-кактус из изумрудов очень подошло бы к моей юбке. Все бы дамы сегодня это оценили.

Я взяла его в руки и надела на палец, и сразу вспомнила, как мы провели воскресенье у Ханны и Деррика. Вспомнила, как заботлив был Алекс с их девочками. На глаза навернулись слёзы. Я сняла кольцо и положила на место, я должна всё это отправить Алексу обратно.

Я надела серьги и закрыла шкатулку.

Я быстро добралась до мола, где построили новое здание для Сакса – Пятая Авеню. Сегодня весь паркинг сделали валетом. Я вышла из машины и отдала ключи молодому человеку, он мне взамен дал талон.

Я зашла в новый универмаг: очень красиво, светлое, просторное помещение, посередине зала – большая изогнутая лестница. Много зеркал, много интересной подсветки. Много народу, много продавцов, много цветов, и все с бокалом шампанского в десять утра. Я улыбнулась: если клиенты с утра начнут пить шампанское, то к вечеру они раскупят весь магазин. Какой верный ход менеджмента универмага.

Возле большого косметического корнера Тома Форда я увидела маму. Она болтала с подругой и продавцом.

– Привет, мамуль!

– Привет, Софи! Ты красавица!

– Ты тоже! – сказала я. Моя мама была одета в узкие белые джинсы и алый топ. Её волосы были как всегда очень красиво уложены.

– А где Вики? – спросила я.

– Она чуть-чуть задержится. Она мне только что звонила, у Ники в его квартире прорвало трубу, а у него совещание, и он попросил её завести консьержу ключи, и она тут же приедет к нам, – сказала мама.

– Хорошо. Посмотрим, что нового они привезли., – предложила я маме.

Мы прошли весь первый этаж, косметику, духи, сумки и обувь. Было много всего нового и интересного, и было также очень много народу, так что мы решили что-то купить после завтрака.

В половине одиннадцатого мы поднялись на второй этаж в ресторан, который был сегодня закрыт для всех, возле входа была табличка «только по приглашениям».

Мама предупредила девушку, которая встречала гостей, что подойдёт ещё Виктория, и оставила для неё приглашение на завтрак.

Посередине ресторана был сервирован очень красиво длинный стол.

Весь ресторан был украшен белыми гортензиями, и вдоль всего стола также стояли букеты с этими пышными цветами. Все приглашённые, почти все мамины подружки, стояли возле бара. Я увидела Стеллу Маккартни, Тори Берч и, я так поняла, ещё интересный мужчина тоже был каким-то дизайнером.

– Кто это? – тихо спросила я у мамы.

– Это Килиан Хеннесси. Создатель духов.

– Прикольно, – сказала я, – я сейчас надушена его духами, они мои любимые.

– Можешь ему об этом сообщить, – засмеялась мама.

– А он имеет отношение к коньяку Хеннесси? – в шутку спросила я.

– Самое прямое! – ответила мне мама, – он именно тот Хеннесси.

К нам вышел управляющий Саксом, всех поприветствовал, поблагодарил за верность универмагу и пригласил всех сесть за стол.

В этот момент в зал вошла Вики. У неё был какой-то странный вид, в руках она несла большой старый фотоальбом, из которого выпала, пока она шла, пара фотографий.

– Виктория, что такое? – встревожилась мама.

– Я вам звонила, но вы не отвечали.

– Здесь очень шумно, может, мы не слышали, – сказала я.

– Посмотрите, – Вики стала открывать альбом.

Мама накрыла руку Вики:

– Вики, ты что? Мы же на завтраке. Давай после, – предложила мама.

– Я должна вам кое-что показать, – взволновано сказала Вики. – Давайте уйдём.

Мы с мамой поняли по виду Вики, что она чем-то очень взволнована, и лучше нам уйти.

Мы вышли из ресторана. В Корнере МакКвина стоял большой диван. Мы сели на него.

– Виктория, что случилось? – спросила мама.

– Ники попросил меня отвезти ключи консьержу. А консьерж попросил меня открыть квартиру и дождаться сантехников, так как прорванная труба залила три квартиры вниз, и ему надо было ещё открыть нижние, чтобы сантехники могли войти во все квартиры и понять, где надо перекрыть воду, и каков ущерб. Мне пришлось подняться в квартиру. Я ждала, мне было скучно. Я решила посмотреть, что у Ники в столе, один ящик был закрыт на ключ. Я подумала – странно. Вы же меня знаете, как я любопытна, я повозилась, но открыла этот ящик, и вот.

Вики отдала маме альбом с фотографиями.

Мама открыла: на первой странице грудной малыш и написано «Николасу 3 месяца», а на другой странице он сидит на руках у мамы с папой, и написано: «маленькому мистеру Кейну один год».

– Не может быть, – сказала моя мама. – Я должна срочно позвонить Чарльзу.

Она встала и взяла телефон.

Я тоже была в шоке.

Мы не знали родителей Николаса. Но фотография его отца была у нашего папы в кабинете. Он часто о нём рассказывал с большим сожалением. Они вместе начинали компанию «Робертс и Кейн Фармасьютикалс».

Это ещё было до нашего рождения. Они были лучшими друзьями.

Боб Кейн был известным финансистом, очень удачливым, как и мой отец.

Они купили маленькую фармацевтическую компанию с очень хорошей командой химиков и фармацевтов, переименовали её в «Робертс и Кейн» и сделали её процветающей.

В какой-то момент Боб стал выпивать, стал срывать совещания, перестал приходить на работу и вообще участвовать в делах компании. Отец пытался ему помочь, но всё было бесполезно. От него ушла жена с маленьким сыном.

Через какое-то время наш папа выкупил у Боба его долю в компании. Через пару лет Боб Кейн спустил всё состояние, а ещё через год в полной нищете он покончил жизнь самоубийством.

Наш отец по сей день жалеет, что мало боролся за друга, но алкоголизм – это страшная болезнь, если человек не хочет, ему невозможно помочь.

Это, конечно, всё очень неожиданно, очень страшно, Николас Баррет на самом деле Николас Кейн.

Мне стало нехорошо. Всё встало на свои места в соответствии со здравым смыслом.