Интерьер для птицы счастья - Светлана Лубенец Страница 42

Пока Саша приходила в себя, приткнувшись к собственной вешалке, мужчины, не обращая на нее никакого внимания, уже расстелили в ее комнате большие куски какого-то пластика и начали перетаскивать мебель. Влад, заметив наконец, в каком состоянии смятения находится Саша, подошел к ней и, тепло улыбнувшись, сказал:

– Ну, Саша! Почему вы все время так пугаетесь? Все будет в порядке! Новый год вы будете встречать в новой кухне. Если, конечно, нам поможете.

– Я? Помогу? – совсем растерялась Саша. – Как же я вам помогу?

Ей совсем не хотелось помогать чужим людям, которые разоряли ее жилище. Ей хотелось срочно заползти в какую-нибудь нору, из которой никто не смог бы ее достать.

– Сашенька! – Терехов взял ее заледеневшую руку в свою. – Ну можно ли так бояться обыкновенную ремонтную бригаду?!

Она своей руки не отняла, потому что через его ладонь в ее организм вливалось живительное тепло. Влад все так же за руку подвел ее к кухонному шкафу-пеналу, который уже стоял посредине комнаты.

– Вот смотрите, – показал он на пенал, – этот шкаф мы поставим в ту половину кухни, в которой будет царствовать День, поэтому, как только вы придете в себя, можете писать на нем свой плющ с вьюнками.

– С вьюнками… – эхом отозвалась Саша. – Как же? Чем же? У меня же только гуашь и темпера. Они же смываются.

– Все предусмотрено! – Влад оставил ее в комнате, вышел в коридор и вернулся с большой коробкой. – Вот! Это специальные акриловые краски. Тут, в боковом отделении, есть и кисти. Хорошие – колонковые и беличьи. Разного размера. А вот эта круглая доска под розетку.

Саша придирчиво оглядела доску, не нашла в ней дефектов и отставила в сторону, потом раскрыла коробку и с необыкновенным трепетом принялась вынимать из отделений баночки с красками самых радужных цветов. При виде такого богатства у нее перехватило горло. Она с трудом сглатывала нервные комки, мешающие дышать, шепотом читала названия цветов и разглядывала кисточки с таким восторгом и восхищением, будто девочка, которой только что подарили кукольный домик с мебелью, посудкой и целой кукольной семьей. Саша вздыхала, покачивала головой, облизывала пересыхающие губы и не замечала, что уже несколько минут Влад смотрит на нее с удивлением и даже с некоторой растерянностью во взгляде. Когда она закончила расставлять на столе баночки с краской и подняла на него подернутые влагой глаза, Влад улыбнулся.

– Ну, теперь я вижу, что вы вполне готовы к работе, – сказал он.

– Не совсем. Доску под розетку нужно загрунтовать, а для этого – сварить крахмал или льняное семя… А кухня же…

– Не волнуйтесь. Наша Наталья сварит вам крахмал. Только после обеда, хорошо? А мы сейчас пару полок и стол, которые пока находятся в кухне, покрасим краскопультом в сине-голубые тона разной насыщенности. Они будут стоять в стороне Ночи. Мне кажется, что вьюнки на той части мебели вы должны изобразить с закрытыми на ночь венчиками.

– Да-да! – подхватила Саша. – А чтобы оживить композицию, думаю, нужно ввести в орнамент несколько белых мотыльков, как на эскизе розетки!

– Только чуть мельче!

– Конечно…

Они замерли, глядя друг на друга и поражаясь такому неожиданному совпадению вкусов и взаимопониманию. Саша подумала, что чужой муж Терехов очень интересный мужчина, а «интересный мужчина» Терехов нашел Сашу трогательной, беззащитной и… необыкновенно талантливой.

– Я хочу вас попросить об одной вещи, – сказал Влад. – Не заходите на кухню, пока мы вас не позовем.

– Почему? – удивилась Саша. – Это же моя кухня.

– Понимаете, одна из заповедей дизайнера, которую мне вдолбил в голову мой учитель, звучит так: «Не показывай заказчику половины работы!»

– Почему?

– Потому что недоделанная работа обычно выглядит так странно, что у заказчика от огорчения сразу вытягивается лицо, на глаза набегают слезы праведного гнева, и он с ужасом шепчет: «Неужели это так и будет… и за мои же кровные денежки…»

Саша рассмеялась:

– Точно! Мои подмалевки под рисунки тоже выглядят ужасно.

– Ну, раз вы рассмеялись, то скажу, что заповедь моего учителя Сергея Николаевича на самом деле звучит чуть-чуть по-другому: «Не показывай ДУРАКУ половины работы».

Саша опять рассмеялась, но потом сделалась серьезной и спросила:

– Но… как же есть? У меня нет даже электрочайника!

– Саша! Обижаете! Мы не первый год замужем. Все будет, как надо. Ну… я пошел… в кухню, а вы тут работайте. Хорошо?

Влад ласково поглядел на нее теплыми темными глазами, и Саше вдруг стало легко и хорошо. И чего это она приуныла? К Новому году у нее будет эксклюзивная кухня! А сейчас она приступит к самому своему любимому делу – к росписи! И она приступила. Очнулась только тогда, когда Влад позвал ее перекусить. Они уже всей бригадой расположились в ее комнате, а она даже не заметила, когда они зашли. У них действительно все было с собой: и электрочайник, и небольшая микроволновка, и даже огромная сумка-холодильник.

– Присаживайтесь, тезка, – подвинул ей стул огромный мужчина, которого все называли Саней.

– Мне как-то неудобно, – пролепетала она. – Вы для меня делаете… и я же у вас есть буду…

– Бросьте, садитесь! Не выпендривайтесь! – грубовато осадил ее Саня.

– Владик сказал, что вы с нами работать будете. Правда? – спросила хорошенькая кругленькая женщина с лицом, усыпанным мелкими точками голубой краски.

– Не знаю, – опять испугалась Саша. – Как получится… Если вам понравится моя работа…

– Отстаньте от человека, – вступился за Сашу Влад, который сразу понял, что художница опять находится в состоянии тревоги, чуть ли не на грани обморока. – Берите, Саша, бутерброды. Ешьте и ни на кого не обращайте внимания. Вон в том контейнере – горячая курица. Чай сами наливайте, сколько надо.

Саша присела на кончик стула, будто находилась не в своей квартире, и тут же почувствовала, как от запаха еды у нее закружилась голова. Она набросилась на курицу с таким аппетитом, что все рассмеялись, и лед наконец был сломан. Товарищи Влада расспрашивали Сашу о том, где она училась росписи, хвалили ее работы и рассказывали об объекте, который был у них следующим на очереди – о баре под названием «Бойцовый петух».

Саша очередной раз испугалась, что воинственные бойцовые петухи у нее не выйдут, потому что она всю жизнь рисовала только волооких женщин-птиц. Она с трудом прожевала кусок кекса, так как ей показалось: только что возникшее братство с товарищами Влада непременно даст трещину в ближайшее же время. Она не сможет соответствовать высоким меркам этих мастеров. Она все-таки неправильный художник, ведь по-настоящему нигде не училась ни рисунку, ни живописи. Ее возможности ограничены цветами, орнаментами и фантастическими животными. Саша допивала чай, а Терехов уже гнал своих приятелей на работу. Когда они остались в комнате вдвоем, Влад присел перед Сашей на корточки, заглянул ей в глаза и сказал: