Выбор рыцаря - Джулия Лейтем Страница 41

– Вас видел солдат. Он сказал об этом приятелю. Тот в присутствии других рыцарей сказал мне, что я везучий человек, если в моей постели меня ожидаете вы.

Элизабет ахнула:

– Я вовсе не собираюсь…

– Ваша госпожа когда-нибудь услышит об этом и вообразит, что я… что мы… – Скрипнув зубами, Джон отпустил Элизабет и отошел от нее. Проведя рукой по черным волосам, он добавил: – А вся прислуга теперь будет считать, что я уложил горничную жены к себе в постель.

Элизабет вскинула подбородок:

– Я расскажу слугам всю правду. Они мне поверят.

– Да они едва разговаривают с вами! Не думаю, что они поверят вам. Да и что вы делаете в моей комнате?

Элизабет закусила губу и ничего не сказала. Оглядев комнату, Джон увидел раскрытую сумку.

– Вы обшариваете мои вещи? – понизив голос, возмутился он.

– Леди Элизабет должна удостовериться, что вы тот, за кого себя выдаете.

– Кольцо, – проговорил Джон, надвигаясь на нее.

– Да, кольцо. – Элизабет уперлась спиной в стену.

– А моего слова вам недостаточно?

– Многие мужчины привыкли разбрасываться словами, – горячо сказала она, взглянув ему в лицо. – Иногда слова ровным счетом ничего не значат.

Джон сунул руку в вырез своей рубахи и извлек цепочку, на которой висело массивное кольцо, украшенное изумрудом. Элизабет словно зачарованная уставилась на кольцо, которое поблескивало в лучах закатного солнца, заглядывающего в окно.

– Может быть, – с сарказмом проговорил он, – вам требуется пощупать его, чтобы удостовериться, что оно настоящее?

Элизабет отклонила бы это предложение, но Джон взял ее руку и вынудил сжать кольцо в кулаке. Кольцо еще сохраняло тепло его тела. Его рука насильно удерживала ее ладонь в сжатом положении. Одновременно он прикоснулся рукой к ее груди. Ей следовало бы рассердиться или по меньшей мере испытать неловкость, поскольку она была прижата к стене и находилась наедине с Джоном в его комнате.

Однако Элизабет внезапно почувствовала страшное возбуждение, которое пронизало ее тело с головы до ног. Ее веки налились тяжестью, во рту пересохло, и она уставилась на его губы, вспомнив о волшебных ощущениях, которые пережила во время их поцелуя.

Джон в упор смотрел на нее, а затем наклонился, словно собираясь поцеловать. Мысли о возможном обмане и недоверии между ними тут же испарились. Ее тело хотело, чтобы он завершил начатое тем памятным для нее поцелуем.

В течение одного мгновения тысячи мыслей промелькнули в голове Джона. Леди Элизабет не доверяет ему, вероятно, она готова предпочесть ему едва ли не любого мужчину… А вот Анна… Анна испытывает влечение к нему не меньшее, чем он к ней, хотя оба понимают запретность этого. Но если король Генрих отменил договор о помолвке, Джон мог бы овладеть Анной, и тогда…

Он сделал глубокий вдох и резко попятился назад, отпустив ее руку. Кольцо выскользнуло из ее пальцев, и он быстро сунул его под рубаху.

О чем он думает? Да как он может обесчестить и самого себя, и свою семью? И все из-за вожделения к какой-то горничной. Он же единственный, кому дано возродить семейную честь и исполнить заветы отца.

Джон хрипло проговорил:

– Пойдите к вашей госпоже и скажите ей, что доказательство имеется.

Анна облизала губы, и хотя Джон видел, как она дрожит, произнесла холодным и бесстрастным тоном, вызвав в нем невольное уважение:

– А почему я должна думать, что вы не украли его?

Джон окончательно понял, насколько мало ему доверяют, и это после того, как он шел на риск, чтобы помочь леди Элизабет. Но прежде чем он успел ответить, раздался негромкий стук в дверь.

Глаза Анны широко раскрылись, выдавая ее тревогу.

– Теперь уже слишком поздно, – сказал он. – Они знают, что вы здесь.

Прихватив костыль, он подошел к двери. Когда Джон приоткрыл дверь, то увидел стоящую в коридоре Адалию. Она в упор смотрела на него.

– Мне… мне сказали, что горничная Анна находится… у вас, – пробормотала она. – Я должна поговорить с ней.

Джон открыл дверь шире и жестом пригласил кухарку войти в комнату. Она быстро прошла мимо него. Похоже, она испытала облегчение, когда увидела неразобранную кровать и полностью одетую Анну.

Адалия подошла к Анне и зашептала что-то ей на ухо. Джон с любопытством наблюдал за этой сценой, и хотя Анна явно пыталась контролировать себя, в ее широко раскрытых глазах отразилось смятение.

– Спасибо, Адалия, – сказала она и, обращаясь к Джону, но не глядя на него, добавила: – Я должна идти. Всего хорошего, сэр Джон.

Элизабет вышла из комнаты, Адалия, сделав быстрый книксен, последовала за ней. Джон следил за тем, как они поспешно удалялись по коридору.

Не думает же Анна, что он останется здесь после столь любопытного вторжения? И Джон последовал за ними на безопасном расстоянии.

Когда Элизабет решила, что они уже достаточно далеко от комнаты Джона, она зашептала Адалии:

– Почему вдруг мои сестры приехали без предупреждения?

– Очевидно, слухи о вашем пленении дошли и до них. Я не знаю, какие у них намерения. Может, они хотят застать врасплох лорда Баннастера?

– А где их приемный отец? – в отчаянии спросила Элизабет.

Адалия беспомощно пожала плечами:

– Что сделал Милберн, когда они появились?

– Запретил им встречаться с вами и пообещал завтра отправить к приемному отцу с еще большим эскортом. Я думаю, что они могли бы навлечь и на себя, и на вас неприятности, но я подала им знак, чтобы они были осторожны. И они вели себя как скромные молодые леди и позволили, чтобы их проводили в спальню.

– В таком случае ты просто кудесница, – заметила Элизабет. – Говоришь, скромные молодые леди? Я, правда, не видела их с похорон родителей, но не могли же они так измениться за это время.

Поднявшись по винтовой лестнице замка на второй этаж, Элизабет и Адалия оказались у дверей спальни, предоставленной девушкам.

Элизабет постучала и, услышав вопрос, кто стучит, ответила:

– Это Анна, горничная вашей сестры.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась шестнадцатилетняя Сара, старшая из девушек.

– Но я же узнала твой голос! – воскликнула она.

– Тихо! – зашипела Элизабет, торопясь войти.

Адалия сделала шаг назад.

– Я должна повидать сына, – проговорила она. – Спокойной ночи, леди!

Когда дверь закрылась, девушки, обе рыжеволосые, ростом чуть ниже Элизабет, бросились ее обнимать. Они говорили наперебой: