Вкус блаженства - Элоиза Джеймс Страница 41

– Вы полагаете, я позволил бы Джози находиться в его обществе? Толлбойз – хороший человек, и состояние у него вполне приличное.

– Он, случайно, не женат? – Сильви понизила голос. – Приличное состояние, говорите?

В этот момент гнедая лошадь, по-видимому, собралась с силами и, вытянув шею, вихрем промчалась мимо зрителей за пределы столба, обозначавшего финиш.

Джози энергично замахала шляпкой, после чего Толлбойз, издав восторженный рев, подхватил ее и закружил в каком-то первобытном танце.

Глядя на них, Сильви рассмеялась:

– Думаю, маленькая Джозефина уже одержала победу.

– В самом деле, – отозвался Мейн, однако в голосе его не чувствовалось особого восторга. Пожалуй, Толлбойз для нее слишком молод, решил он.

– Очаровательное проявление энтузиазма, – сказала Сильви, подходя к Толлбойзу, но тот, похоже, даже не слышал ее. – Возможно, вы сделали ставку на эту лошадь?

Опустив Джози на землю, он вытащил расписание скачек.

– Видите, ее имя Файрбранд, – ткнул он в книжку пальцем. – Отличное имя, правда, мисс Эссекс?

– Не думаю, что имя имеет какое-нибудь значение, – засмеялась Джози. – Вы видели, как она прядала ушами? Будто знала, что выиграла.

– Конечно, она знала: хорошая лошадь всегда это знает.

– А вот некоторые лошади моего отца чувствовали себя подавленными, когда проигрывали...

Они прошли дальше, беседуя о конюшнях отца Джози. Сильви повернулась к Мейну.

– Думаю, лорд Толлбойз нашел то, что искал, – продвигала она. – Он составит жестокую конкуренцию Скевингтону.

– Вы так думаете? Но он совсем молод...

– Зато они смогут играть вместе, как двое котят.

По мнению Мейна, то, как Толлбойз смотрел на Джоне имело ничего общего с играми котят, и это его отнюдь не радовало.

– Нам пора вернуться в ложу, – с нажимом сказал он, при этом намеренно не приглашая Толлбойза. Только сейчас Мейну пришло в голову, что Толлбойз – довольно пустой малый, можно сказать, полный болван. Удивительно, что прежде он этого не замечал, и еще удивительнее, что Джози смеется его жалким шуткам.

«Правда заключается в том, – сказал себе Мейн, пытаясь быть честным с самим собой, – что ты помолвлен, но не чувствуешь себя вполне связанным. Где поцелуи, где украдкой встретившиеся взгляды?»

Впрочем, Мейн, разумеется, вовсе не хотел иметь такую же легкомысленную жену, как те женщины, с которыми он спал когда-то. В результате ему и самому было непонятно, хочет он обмениваться поцелуями со своей невестой или нет.

Джози уныло плелась за Сильви и Мейном, когда внезапно чей-то голос произнес над ее ухом:

– Мисс Эссекс?

Обернувшись, Джози увидела дородного молодого человека, улыбавшегося ей так, будто он давно знает ее. Его лицо показалось ей знакомым, но она не могла припомнить, где его видела, и потому вежливо ответила:

– Добрый день, сэр.

– Мы встречались на прошлой неделе на балу. Я мистер Элиот Терман. Могу я предложить вам руку?

Мейн ушел далеко вперед, поэтому Джози ничего другого не оставалось, как только принять предложенную руку, и прежде чем она успела что-нибудь сообразить, они уже двигались в сторону, противоположную той, где находилась ложа Тесс, приближаясь к палаткам с прохладительными напитками.

Джози откровенно скучала. Мейн опекал свою бесстрастную невесту, Гризелда удалилась с Дарлингтоном...

Ах, если бы только Аннабел приехала в Аскот! Но она не хотела тащить сюда Сэмюела. Имоджин уехала в свадебное путешествие, а Тесс оставалась с мужем...

Джози вздохнула и решила попытаться проявить хоть каплю любезности.

– Ваша лошадь участвует в скачках, мистер Терман? – Она с любопытством посмотрела на своего спутника.

– Нет, не участвует, потому что я не лошадник. Моя мать говорит, что у джентльмена должно быть какое-нибудь занятие, но я слишком ленив для того, чтобы заниматься чем-нибудь столь напряженным.

Они прошли дальше, за палатки, и оказались в саду, окаймлявшем конюшни и скаковые дорожки.

– Думаю, нам пора возвращаться. – Джози наклонилась, чтобы полюбоваться примулами, и тут мистер Терман остановился и издал какой-то странный горловой звук. Внезапно Джози пришло в голову, что, возможно, у него какой-то припадок. Она слышала, что люди со столь ярким румянцем имеют склонность к ударам или сердечным припадкам.

Она хмуро посмотрела на своего спутника: определенно это лицо ей знакомо, и воспоминание о нем связано с чем-то неприятным.

Секундой позже она поняла, что у Термана припадок иного рода, потому что он потянул ее к себе и прижался к губам своими губами, на удивление холодными и дряблыми.

На мгновение Джози замерла от изумления, но когда он просунул свой толстый язык между ее губами, она принялась энергично вырываться. На ее несчастье, Терман оказался на удивление сильным, и прежде чем она успела сообразить что-либо, он заставил ее попятиться под крышу конюшни. Его язык перекатывался у нее во рту, так что она чуть не задохнулась, а потом вдруг почувствовала, что ее платье зацепилось за доску и затрещало.

Джози принялась брыкаться, и хотя узкое платье сковывало ее движения, ей все же удалось высвободиться. Она набрала в грудь воздуха, чтобы громко крикнуть, но Терман снова зажал ей рот своими губами и она опять начала задыхаться.

И тут, к своему ужасу, Джози почувствовала, что прореха на ее платье ширится. Тогда она подняла ногу и быстрым движением нанесла удар коленом насильнику в пах. Терман тотчас же выпустил ее, и она рванулась в сторону, слыша, как трещит ткань ее платья, зацепившегося за шероховатые доски. Спиной она сразу почувствовала дуновение воздуха.

– Ах ты, чертова сука!

Услышав это оскорбление, прозвучавшее как угроза, Джози хотела бежать, но тут краем глаза заметила лопату и рядом с ней горку нечистот. В одну секунду лопата зарылась в коричневую жижу, и Джози взмахнула ею.

Именно в этот момент Терман поднял голову, несомненно, для того, чтобы сказать еще какую-нибудь непристойность, и дымящаяся куча конского навоза, слетев с лопаты, ударила его прямо в лицо.

Последнее, что успела увидеть Джози, прежде чем вбежала в дверь конюшни, были широко раскрытые глаза и еще шире раскрытый рот, в одно мгновение оказавшиеся залепленными влажной коричневой массой.

Оказавшись в конюшне, Джози помчалась по длинному проходу и вдруг заметила красные попоны с гербом Мейна, свисавшие со стены денника. Убедившись, что широкий проход пуст, она откинула щеколду с дверцы денника Джиги, бросилась на желтую солому и затаила дыхание.

Ужас ее положения с каждой секундой представал перед ней во всей необъятности, но, по-видимому, Терман счел за лучшее принять свое поражение и отправиться домой переодеваться...