На крыльях надежды - Татьяна Солдатова Страница 4

Куртка разодрана. Из губы сочится кровь. Ладони сжаты в кулак и на них заметны ссадины. Но взгляд при этом горящий яростью и не обещающий ничего хорошего своему обидчику. Он словно не замечал численного перевеса.

Окинув компанию беглым взглядом, быстро определила второго участника потасовки. Игнатьев Егор. Разодранная жилетка. Разбитый нос и наливающийся синяк под глазом не оставляли сомнений в его непосредственном участии.

Умный, я бы даже сказала, талантливый, мальчишка. Отличник. Но при этом жуткий задира и драчун. Вообще не могла понять, как в нем это уживается. Собранный и внимательный на уроках и абсолютно развязный на переменах.

— Что здесь произошло? — спросила, подходя ближе.

— Ничего серьезного, — тут же отозвался Егор. — Мы просто с новеньким пообщались. Так сказать, налаживали мосты.

— Серьезно? — усмехнулась, выразительно осматривая его. И уже оставшимся участникам: — Валентин, ты быстро в медпункт — пригласи Зинаиду Платоновну с аптечкой к Роману Александровичу, и вернешься вместе с ней. Ясно? Все остальные за мной.

Кабинет Юдина, нашего заместителя директора по безопасности, располагался недалеко от моего. Приведя ребят к нему, мы дождались медсестру и лишь после этого принялись разбирать ситуацию.

С горем пополам нам удалось выяснить причину: Егор и Саша живут в соседних домах. Недавно у Александра произошла стычка с соседом Егора по лестничной клетке, и сегодня был своего рода акт «устрашения».

Всех мальчишек заставили написать объяснительные. Сообщили о произошедшем событии родителям и отпустили, взяв на контроль.

И если остальные ребята могли спокойно пойти домой, то у Александра куртка была сильно разодрана. Рукав держался на честном слове, да и замок при беглом осмотре явно сломан. Это ж как же они там дрались-то?! Конец октября в Новосибирске не предполагает хождения без верхней одежды. Да плюс сегодня еще и заморозки.

Смотря, как он пытается запахнуть свою поврежденную куртку, окликнула мальчика:

— Саша, — он замер, поднял настороженный взгляд, не ожидая ничего хорошего. — Ты живешь, судя по адресу, в том же доме, что и я. Зайди ко мне в класс, подождешь, пока я соберусь, и поедем вместе. На улице сегодня холодно, довезу тебя до дома.

— Не надо, — буркнул он в ответ, вновь пытаясь застегнуть то, что уже не могло быть застегнуто.

— Ты же не хочешь разболеться на каникулах? А с такой погодой на улице, да без шапки с курткой, простуду можно запросто подхватить. Не артачься. Я же тебе не в друзья набиваюсь. Подумай о бабушке.

И последняя фраза его явно проняла. Если когда я стращала мальчика возможной болезнью, он и ухом не повел, то упоминание о бабушке, явно дорогом ему человеке, возымело действие. Волков прошел следом за мной в класс и уселся на последнюю парту, покорно ожидая, пока я соберусь.

Первым делом завела машину, чтобы не садиться в холодный салон. И принялась быстро складывать вещи, мельком поглядывая на мальчишку.

Саша сидел, понурившись, хмуро рассматривая свои повреждения на одежде. При этом одновременно пытаясь отчистить шапку от грязи. Видно, по ней топтались и единственно, что может привести головной убор в приличный вид — это стирка.

— Пошли. Я готова, — привлекла к себе внимание, выходя в коридор.

Как выяснилось позже, мы с Сашей жили не только в одном доме, но даже в одном подъезде. Он на восьмом этаже, а я на четвертом. Из разговора, вернее, из попытки этого самого разговора, так как каждое слово из него приходилось вытаскивать клещами, выяснила, что они сюда переехали совсем недавно, чтобы было поближе к лицею. Теперь понятно, почему я его не видела раньше.

Припарковавшись, хотела узнать, есть ли у него кто-то дома, но не успела. Мальчишка быстро буркнул спасибо и сиганул в открытую подъездную дверь. Лишь печально усмехнулась такой проворности, но догонять не стала.

Квартира встретила уже привычной тишиной. Готовить абсолютно не хотелось, да и не было особого желания. Плюнув на, в данном случае, никому сейчас ненужный ужин, попила чай с бутербродом и удобно расположилась в любимом кресле с книгой, укутавшись в мягкий, теплый плед. Но наслаждаться историей не получалось. В голову постоянно лезли мысли о мальчике.

Мне было искренне жаль ребенка, пережившего такую трагедию — смерть матери. Надеюсь, его не будут сильно ругать за испорченную одежду? Не хотелось бы, ведь в этом инциденте был виновен не он один.

Рядом ожил телефон, прося уделить ему внимание, и счастливая мордаха сестренки, высветившаяся на экране, вызвала улыбку.