Горец-изгнанник - Моника Маккарти Страница 39

Его холодный уверенный вид неожиданно вызвал у нее раздражение. Как он может вести себя так, будто ничего не изменилось, если Лиззи чувствовала себя так, будто весь ее мир рухнул?

Она никогда не испытывала ничего подобного. И дело не только в близости их тел, интимности прикосновений или потрясающем наслаждении, которое он ей дал. Она испытывала нечто гораздо более волнующее, более сильное — чувство полной связи с другой душой. Потому что за короткие минуты, проведенные в любовном угаре, они ощутили себя единым целым. По крайней мере, Лиззи так считала.

Она романтическая дура! Всегда видит то, чего нет на самом деле.

Ее глаза в который раз отыскали его, но он постарался отвернуться. Когда же их взгляды случайно встречались, он отводил глаза. Грудь ее сжалась о боли. Его холодное равнодушие ранило сильнее, чем резкие слова прошлой ночью.

Она рассердила его своей неуверенностью, но ведь он должен был понимать, как ей трудно. Он просил ее отбросить все, чему она научилась за свою жизнь. Чувство долга укоренилось в ней с рождения — это неотъемлемая часть ее души.

Но он смотрел на нее так, будто она не выдержала какого-то испытания, не высказанного словами, — как будто она серьезно подвела его.

Так ли это?

Каждая клеточка ее тела жаждала сказать «да» в ответ на его предложение выйти за него замуж, сказать «да» его телу. И лишь страх удержал ее. Страх пережить новую обиду. Однажды она уже приняла неправильное решение из-за внезапно вспыхнувшей страсти, и ей невыносима была мысль о новой ошибке.

Может ли она рисковать всем снова?

Сердце у нее сжалась.

Роберт подошел к ней сзади.

— Вы готовы, миледи?

Она сделала над собой усилие и улыбнулась ему.

— Да, если вы поможете мне сесть в седло.

— С радостью. — Вместо того чтобы придвинуть к ее лошади чурбан, на который она обычно вставала, чтобы сесть в седло, он взял ее за талию, не спеша, по-хозяйски. Краем глаза она заметила какое-то движение. Ей и смотреть не нужно было — конечно, это Патрик. Она подавила довольную улыбку. Ясно, что он не так равнодушен, как хочет казаться. Роберт, должно быть, заметил это, потому что, посадив ее в седло, повернулся к Патрику:

— Вы сегодня не нужны, Мюррей. — Такого тона она еще не слышала у Роберта — стальной вместо обычно легкого, дружеского. — Я прослежу за леди.

Лицо Патрика не выдало его негодования, но Лиззи почувствовала, как атмосфера накалилась. Странно. Хотя Патрик — темноволосый, а Роберт — светловолосый, между ними, казалось, есть сходство.

— И все-таки я поеду с вами, — деловито сказал он. — Это приказ лэрда. Леди не должна выезжать за ворота замка без охраны.

Лиззи почувствовала возникшее между этими двумя мужчинами напряжение и поняла, что лучше ей вмешаться, пока не случилось непоправимое. Она отлично понимала разницу в их общественном положении. Более того, Колин заковал бы в цепи Патрика за нападение на гостя — особенно на такого важного гостя, как Роберт.

— Боюсь, он прав, Роберт. Мой брат высказался достаточно определенно. — Злость на Патрика за холодность заставила ее обернуться и одарить его сладчайшей улыбкой.

— Но Мюррей и его люди не будут вмешиваться. Уверена, мы и не заметим их присутствия.

Она уловила искру гнева в глазах Патрика и поняла, что ее колкость попала в цель. Хорошо. Ей уже надоело сносить неопределенность в их отношениях.

Ее слова смягчили Роберта. Он заговорил с ней, не с Патриком:

— Очень хорошо, но, надеюсь, они не будут отставать. — Он помолчал, глаза у него заблестели. — Раз уж они с нами, то посмотрим, как они умеют обращаться с луком.

С этими словами, в которых отчетливо слышался вызов, они отправились в путь.

Несколько часов они ехали по окрестностям, высматривая добычу. Но вскоре охота на оленей и дичь отступила на второе место после неизбежного состязания, развернувшегося между Патриком и Робертом.

Лиззи казалось, будто она в центре турнира, где два рыцаря сражаются за ее благосклонность. Всякий раз, как Роберт делал выстрел, Патрик отвечал своим выстрелом. Если Лиззи волновалась, как бы Патрик не победил Роберта в искусстве стрельбы излука, этого не случилось. Удивительно, но они, казалось, на равных.

Хотя Лиззи и не могла бы точно сказать почему, но у нее было смутное ощущение, что Патрик состязается с Робертом не в полную силу.

Негласное соревнование продолжалось, и напряжение между мужчинами росло — и от этого ей становилось неловко. Она никогда еще не видела Патрика таким; он казался не просто опасным, но непредсказуемым. Было в нем какое-то безрассудство, не предвещавшее ничего хорошего.

Хотя она признавала, что соперничество двух горячих воинов из-за нее доставляет ей, как женщине, удовольствие, но все-таки начала волноваться, как бы эта игра не перешла во что-то серьезное. Поэтому она обрадовалась, когда мужчины решили напоить лошадей в озере.

Но этот перерыв не принес ей успокоения. Ведь сражение лишь входило в решающую фазу.

Патрик и несколько его людей сидели на больших камнях у края озера, ели овсяные лепешки и вяленое мясо, когда Роберт подошел к ним. Лиззи почувствовала, как мурашки побежали у нее по спине. В руках у него был лук. Он остановился прямо перед Патриком, который поднял глаза, только когда Роберт обратился к нему:

— Говорят, вы искусно обращаетесь с луком?

Патрик пожал плечами.

Лиззи со страхом ждала продолжения. Она поспешила к ним, собираясь вмешаться, но опоздала.

— Трудно судить об искусстве человека по его стрельбе в дичь, — лениво проговорил Роберт. — Мне всегда казалось, что лучше решать это в соревновании, вы согласны?

Патрик откусил кусочек мяса, медленно прожевал и проглотил, прежде чем ответить, очевидно, осторожно взвешивая свои слова:

— Я считаю, что меткость проверяется в стрельбе по дичи. А соревнование — это чтобы потешить свою гордость.

Хотя в поведении Патрика не было ничего вызывающего, он никак не выделял Роберта из-за его высокого положения. Он даже не потрудился встать.

Наверное, из-за того, что Патрик не принял вызов, Роберт отбросил показное спокойствие. Лицо у него вспыхнуло, и улыбка исчезла, губы сжались в узкую жесткую линию.

— Слова человека, который боится проиграть. Повисло мрачное молчание.

Лиззи затаила дыхание в ожидании ответа Патрика. Всем известно, что горцы народ очень гордый, и Патрик-то уж точно не составляет исключение. Она сама недавно неосторожно нанесла укол его гордости, но это ничто по сравнению с ударом, нанесенным Робертом.

Подбородок Патрика напрягся, и это был единственный внешний признак всплеска его эмоций. Внешне оставаясь холодным и сдержанным, он боролся с собой, сдерживая свой гнев. Патрик встал лицом к лицу с Робертом, глаза его опасно горели.