Запрет на студентку - Мария Летова Страница 39

— Пф-ф-ф… — уперев в колени руки, Руслан кряхтит. — Я не в ресурсе… времени не хватает даже на спортзал…

— Скоро пузо отрастишь, — скачу вокруг него, хлопая над головой в ладоши.

— Иди ты… — хрипло смеется, продолжая восстанавливать дыхание.

Туманная морось, окутавшая парк, забивает легкие сырым воздухом.

Выглядит, как молоко, особенно в сумерках.

Утерев рукавом толстовки пот со лба, бросаю взгляд на дорожки.

Всматриваюсь в каждую, бегая глазами от одной к другой и обратно, прислушиваясь к далекому собачьему лаю, от которого сводит зубы.

Не знаю, на кой-черт это делаю. Вероятность увидеть где-то здесь, среди грязного снега, тумана и сумерек белую шубу или малиновую куртку — нулевая. Случайности происходят, но даже у них есть какой-то предел, иначе мне вообще не было бы покоя. Твою мать. Если бы сейчас я увидел где-то поблизости “белую шубу” или “малиновую куртку”, я бы ее просто придушил. Время почти одиннадцать вечера.

Запрокинув голову, делаю глубокий вдох.

Усталость есть, и она приятная. Может хотя бы сегодня я высплюсь по-человечески? Пялиться по ночам в потолок откровенно замахало.

Закинув на скамейку ногу, делаю растяжку, бросив еще один взгляд на пустые дорожки.

Присев рядом, Рус задумчиво тянет:

— Че-т время как-то летит. Пацану моему пять почти.

Зачерпнув ладонью снег, лепит из него снежок, тупо глядя на свои кроссовки.

— Пять это не двадцать пять, — меняю ноги, в чем-то с ним соглашаясь.

— Двадцать пять, — невесело посмеивается он. — Когда ему двадцать пять будет, мне шестьдесят стукнет.

— Может фонари организуешь все таки… — присаживаюсь рядом. — К тому времени.

— К тому времени, Сань, — запускает снежком по брусчатке. — Парка этого не будет. Ты планы застройки видел?

— Не-а. Я ж не мэр.

Посмотрев на заметенный снегом пруд, кривлюсь от этой информации.

Цифра двадцать пять внезапно кажется слишком большой. Слишком большой кажется даже цифра семь. Семь дней. Столько дней я не видел и не слышал Любу. Это просто долбаное волшебство. С учетом того, что она лезла в мои глаза из всех утюгов на протяжении целого месяца, это просто долбаное волшебство.

Все совсем хреново, если я, как верующий в “мировой разум”, на полном серьезе рассчитываю на очередную случайную встречу с девушкой, но она просто испарилась. Исчезла со всех радаров. Все очень хреново, потому что чем больше дней я ее не вижу, тем сильнее этому сопротивляюсь, хотя сама она не делает для этого ничего.

Свесив с колен руки, разжимаю пальцы и собираю их в кулак, угрюмо наблюдая за процессом.

Я не потребитель.

Я не буду искать с ней встречи. Не стану втягивать ее в отношения, в которых ничего не могу предложить. Не могу предложить ничего серьезного.

Даже если отбросить к чертям собачьим наши

“обстоятельства”. Дело и во мне, и в ней самой. Мне трудно сказать, чего она хочет от жизни, и знает ли это сама. В ее возрасте я вообще думал, что тридцать лет — это пенсия. Я знаю чего хочу. Хочу семью. Хочу своих детей. Мой друг только что напомнил мне об этом, а так же о том, как скоротечно время. К очередной попытке создать семью я планирую подойти очень ответственно. Дело не в моей сестре, не в моих родителях….

Черт…

Тру лицо ладонями, чтобы прогнать из башки образ усыпанного еле заметными веснушками юного лица. Кажется, раньше она их хорошенько прятала, потому что неделю назад я познакомился с ними впервые, но ничего не может привлекать меня в ней больше, чем уже привлекает.

На этой самой скамейке почти месяц назад я впервые увидел свою студентку по-настоящему. Возможно, я встречал ее и раньше. Черт его знает. “Мировой разум”, твою мать, берег меня от этой встречи? Лучше ему поберечь меня и впредь, потому что мне нужно чуть больше долбаного времени, чтобы справиться с реакциями своего тела и своей башки на

Любовь Константиновну Стрельцову.

Пожав Чернышеву руку, двигаюсь к своей машине, со злостью пиная по дороге снег, а когда сажусь за руль, ударяю по нему рукой.

Я не знаю, в чем моя проблема, но еще никогда в жизни я так не хотел жрать десерты на первое, а Люба именно оно и есть. Что-то невероятное вкусное, и такое же запретное.

Мне не девятнадцать.

Я умею держать себя в руках.