Бывший муж сестры - Юлия Рябинина Страница 38

— Твою же мать! — ругается Глеб, и я вздрагиваю от неожиданности, при этом чуть не опрокидывая турку на плиту. Я так глубоко погрузилась в мысли, что даже не почувствовала, что на кухне уже не одна.

— Надя, для этого же есть кофе машина! — Голос Глеба спросонья низкий, щекочет слух до мурашек.

— У меня не получилось, извини… — На мгновение теряюсь из-за его недовольства.

— Брось, я сейчас сам все сделаю.

— А я попью ее кофе. Так что продолжай!

Насмешливый голос Владимира заставляет меня сжать челюсть от досады.

— Пусть тебе твои бабы варят кофе, — кидает через плечо Глеб. — Надь, ты зачем вообще открыла дверь? А если бы там был кто-то другой?

— Я думала, это домработница, — честно признаюсь, виновато покосившись на Глеба.

Заправляя кофемашину, он не спускает с меня внимательного взгляда; это смущает. Сильно. И уже через минуту я вся горю от смущения.

— Смотри за кофе! — одергивает меня Глеб, когда чуть не упускаю пенку, поднявшуюся до краев в турке.

— Черт, — шепчу под нос и убираю посудину с огня.

— Два сапога пара, — комментирует Антон наши действия.

— Не нарывайся, Тох, — отвечает ему Глеб.

— А что это у тебя такое настроение поганое с утра? — ехидничает Антон. — Не выспался? Или, наоборот, переспал?

Ну все, эти неоднозначные намеки — уже перебор. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отпустить грубый комментарий.

— Не твое дело, — обрубает Глеб. — Надь, иди в комнату.

А мне повторять дважды не нужно. Кидаю на парней строгий взгляд и ретируюсь с кухни. Мне здесь явно не место. Я слишком возбуждена и вряд ли смогу реагировать адекватно на разговоры в таком формате.

— Но далеко не уходи, крошка. Ты нам понадобишься, — доносится до моих ушей голос Владимира, когда уже подхожу к двери в спальню.

Я ничего не отвечаю, быстро захожу в комнату, захлопываю на замок дверь.

Вот так и друзья у Глеба!

Закрываю глаза, сползаю по стене. Перед глазами тут же возникает образ Глеба. Перевязанная голова. Много ссадин и кровоподтеков на лице и несколько синяков на шее. Он вышел на кухню в спортивных штанах, низко сидящих на бедрах, свободной майке. Эта одежда только подчеркивает атлетичность его телосложения — широкие плечи, мускулистые руки, костяшки которых также были сбиты в кровь, но за ночь на них появились болячки.

В горле вмиг пересыхает, а в животе скручивается тугим узлом страх. Нервно сглатываю. Стоит снова представить себя на месте Глеба…

— Ма…ма. а, — слышу голос Алисы и с облегчением выдыхаю.

Мне нужно срочно отвлечься, и дочка как раз вовремя проснулась.

— Привет, моя милая. — Подрываюсь с места и скольжу по кровати, загребаю малышку в объятия, целуя в щеку. — Соскучилась по тебе.

Дочка спросонья, не понимая, что я от нее хочу, хмурится, вертится в руках, пытается высвободиться. Я, еще немного потискав, отпускаю ее. А ведь мне еще придется вернуться на кухню, чтобы покормить кроху. От этого осознания меня бросает в пот.

Но мой поток мыслей неожиданно прерывает вибрация телефона, который лежит на тумбочке. Перекатываюсь на другой бок, смотрю на экран: тетя Варя. Тут же принимаю вызов.

— Привет, моя хорошая! — слышу в трубке радостный голос женщины.

У меня теплеет на душе.

— Привет. Тетя Варя, ты почему такая счастливая?

Еле сдерживаюсь, чтобы не назвать возможную причину этой радости, поэтому жду ответа. А у самой все трепещет в ожидании. Неужели все решилось и теперь я могу быть свободна?

— Как же, Надюш? А ты разве не знаешь?



— Видимо, пока нет, — медленно произношу я. У меня сердце екает в груди, чувствует, что здесь какой-то подвох.

— Ну как же, Надюша! Мне вчера твоя сестренка Верочка звонила. Расспрашивала о тебе.

— Что именно ее интересовало, теть Варь? — уточняю севшим голосом.

— Что у тебя за проблемы возникли, по причине которых ты вернулась домой. А ты ей почему сама ничего не рассказывала? Верочка жаловалась на то, что ты закрылась от нее. Ни слова из тебя не может вытянуть. Переживает. Вот она мне и позвонила, — с воодушевлением говорит женщина. — Надюша, у тебя такая замечательная сестра! Обещала помочь. Сказала, у нее есть связи. И я даже телефон Елены Алексеевны дала, — доверительно сообщает она, а меня в этот момент паника накрывает с головой.

— Черт!

— Не поминай лихо, Надюш. Что случилось?

— Тетя Варя, что ты наделала? — сиплю в трубку и отключаюсь.

В глазах пляшут черные точки. Мне становится трудно дышать. Господи, какая же Вера подлая дрянь! Теперь сто процентов понятно: Глеба вчера избили из-за меня.

Меня вырывает из мыслей громкий плач Алисы. Я делаю судорожный вдох, когда не вижу дочку рядом. С бешеной скоростью перемахиваю через кровать и спустя секунду уже поднимаю Алису с пола. Крошка, запутавшись в одеяле, свалилась, но, слава Богу, не сильно ударилась. Больше напугалась сама и меня заодно испугала.

Дверь распахивается, я поворачиваю голову и упираюсь взглядом в Глеба.

— Что случилось? — требовательно спрашивает он, переступая порог.

— Ничего особенного, — отмахиваюсь я. Собственный голос мне кажется чужим, слишком высоким и дрожащим.

— Надя, нам нужно поговорить, — серьезно говорит Глеб. Его тон не предвещает ничего хорошего. — Ты, пожалуйста, оденься, а я пока заберу Алису. Ей ведь уже пора завтракать?

Киваю головой, не в силах что-либо ответить. Слова тети Вари никак не идут из головы.

— Одевайся, я тебя жду.

Глеб забирает Алису. Дочка расплывается в лучезарной улыбке, как будто что-то понимает. Ее ручки тут же тянутся к повязке на голове парня. И стоит ей дотронуться до его головы, он морщит лоб, хмурит брови. Ему явно больно. И я почему-то ожидаю, что он резко одернет ручки Алисы, но вместо этого он перехватывает ее ладошки и целует каждую.

— Ах ты маленькая шалунишка! — наигранно-серьезно ругается Глеб и щекочет дочку; та начинает заливаться звонким смехом в ответ.

Так они и выходят из комнаты, оставляя меня одну.

Дочка и отец. Идеальная пара.

А как же я?! — хочется крикнуть вслед.

Но вместо этого я молча подбираю одеяло с пола, расстилаю его на кровати и отправляюсь в ванну. Второй раз предстать перед друзьями Глеба в пижаме в мои планы не входит.