В погоне за миражом - Дэвис Линда Страница 37

В среду утром Хью Уоллес и Энди Рэнкин показались на этаже с разницей всего в пять минут. Низко, почти на самые глаза натянутая бейсбольная шапочка Уоллеса плохо скрывала царапины и ссадины на его лице. Не обменявшись с коллегами и словом, Хью скрылся в своем кабинете. Рэнкин же ступил на этаж с видом боксера-профессионала, решившего заглянуть на полчаса в паб. Утром Карен спрятала все таблетки и напоила мужа двумя чашками крепчайшего черного кофе. Из дома Энди вышел с трудом. Привычная пружинистая походка не давалась: сбивала с ритма закованная в гипс рука. Выйдя из лифта, он улыбнулся и, исполнившись бодрящего восторга (если не триумфа), легкими поклонами выражал коллегам признательность за взволнованные вопросы. Для трейдеров запретных тем не существовало. Неудачи одних давали другим пищу для бесконечных пересудов. Мимо сектора деривативов несколько раз проходили настоящие процессии трейдеров, лица которых выражали нескрываемый интерес. Уоллес не показывал носа из кабинета, Рэнкину же прятаться было негде. Инквизиторов своих он принимал с гордо поднятой головой.

— Горные лыжи. Валь-д'Изер. Выдели бы вы, какая там крутизна! На спуске меня подбросило, врезался в камень… Скорость была не меньше пятидесяти в час.

Широкую улыбку сменяла гримаса боли. Если пытка неизбежна, подыграй зрителям.

— Зато медицинские сестры… Ради таких не страшно и умереть.

Хор смешков и сочувственных восклицаний постепенно смолкал, мучители удалялись.

Пальцы Уоллеса виртуозно порхали по клавиатуре, извлекая из недр компьютера вчерашнюю информацию. Повернувшись к распахнутой двери, он прокричал Кейту:

— Поди принеси нам с Энди кофе и тосты с беконом! Прихвати порцию и для себя, если уж ты оказался в нашей компании. — Хью протянул молодому человеку банкноту в двадцать фунтов.

Рэнкин проводил стажера взглядом и зашел к Уоллесу.

— Сейчас начнет слетаться саранча, — заметил Хью. — Не вздумай терять присутствие духа, отрицай все. Будешь сидеть, выжидать и наблюдать. Поступишь, как я сказал, — выберемся.

Уоллес перевел взгляд на удручающе пустой стол Хелен Дженкс. «Жаль, что все получилось именно так, — подумал он. — Дженкс была лишь запасным вариантом, никто и не собирался ее использовать. Мы же были друзьями. Она сама виновата. Хорошо, взломала столы, узнала. Но приди она ко мне, мы что-нибудь придумали бы. Нет, Хелен захотела разобраться самостоятельно. Удрала, выкрала из Альпийского банка деньги, сделала меня своим врагом».

Хью всегда знал, что наступит день и, забыв о дружбе, о постоянном для обоих чувстве одиночества, они окажутся по разные стороны баррикад. Смертельными врагами всегда становятся самые близкие тебе люди. Никому не доверяй, жди только худшего.

Уоллес усвоил это еще в детстве. Оказался он прав и сейчас. Меры предосторожности были приняты удивительно своевременно, а исчезновение — бегство? — Хелен шло только на пользу делу.

— Чем дольше она будет оставаться в стороне, — негромко проговорил он, обращаясь к Рэнкину, — тем лучше. Зачем невиновному человеку куда-то прятаться? Она подставила себя. Саваж не такой дурак, чтобы удовлетвориться дурацкими совпадениями.

— Ха! А я все думал, когда кто-нибудь из вас решится показать свое несколько подпорченное лицо! — На пороге кабинета стоял Джеймс Саваж, неотразимо элегантный в превосходном костюме, с аккуратно зачесанными назад седыми волосами. — Вот уж не предполагал, что с трудом узнаю ваши физиономии. Может, согласитесь все-таки подняться ко мне и объяснить, что у вас происходит?

В кабинете Саважа оба уселись на длинный и мягкий кожаный диван, тянувшийся вдоль стены. Заняв свое место за столом, Джеймс Саваж погрузился в изучение кипы бумаг и поднял голову, лишь когда в кабинет вошел Майкл Фрейн.

— Вы знакомы с Хью Уоллесом и Энди Рэнкином? — улыбнулся ему Саваж, ладонью указав на двух мужчин так, будто хотел погладить их покрытые царапинами щеки.

Фрейн приблизился. Рэнкин встал навстречу ему довольно свободно, хотя от принятых вчера болеутоляющих чуть кружилась голова. Уоллесу же каждое движение давалось с трудом, и Саваж на мгновение испытал невольное сочувствие к племяннику.

Шеф службы безопасности на удивление деликатно пожал обоим руки, оценивая глазом профессионала следы побоев.

— Неприятные последствия. У врача вы были? — спросил он Уоллеса.

— Естественно.

— Садитесь, прошу вас, — обратился Фрейн к мужчинам. — В вашем положении…

— Но мы все же не беременные женщины, — с легкой гримасой откликнулся Рэнкин.

— Итак, что произошло?

Окинув взглядом стоявшего перед ним Фрейна, Хью со злостью спросил:

— Не могли бы вы тоже сесть? Встали, как башня, — у меня от этого болит шея.

На Уоллеса вновь накатывал приступ клаустрофобии. Он расстегнул воротник рубашки, сунул два пальца и потянул вниз, ослабляя мертвую хватку галстука, отвоевывая у него миллиметры, которые давали возможность дышать.

— История вышла, конечно, неловкая, — стараясь не замечать Фрейна и обращаясь только к Саважу, проговорил Хью. — Что именно вы хотите узнать?

— То, что вы готовы рассказать.

— Отлично. Но я себя неважно чувствую, так что мой рассказ может показаться вам излишне мрачным.

Рэнкин изучал носки своих ботинок.

— Послушайте, Энди сказал коллегам на этаже, что упал, катаясь на лыжах. Я же говорил, будто меня ограбили. Все это не так. Нас обоих избили.

— Кто? — задал новый вопрос Фрейн.

— Женщина. — В глазах шефа безопасности Хью заметил усмешку, Саваж фыркнул. — На меня и Энди напала женщина.

— Это мне уже известно. Звучит довольно необычно, однако не возьму в толк, при чем тут пол нападавшего? — заметил Саваж, обменявшись с Фрейном улыбкой. — В конечном счете все мы живем в обществе равных возможностей.

— На редкость остроумно. В следующий раз, когда головой об асфальт грохнешься ты, я обязательно посмеюсь, — с раздражением выпалил Уоллес.

— Головой об асфальт? — повторил его слова Фрейн. — Не могли бы вы уточнить, как это случилось?

— Спросите Энди. Это она проделала с ним. Я же всего-навсего неудачно упал.

— Хорошо. Энди, так как же обошлась с тобой та женщина?

— Господи, откуда мне знать как? Она схватила меня за руку, дернула, и я оказался в воздухе. Звучит, конечно, нелепо, но что я мог сделать?