Как две капли воды - Даниэла Стил Страница 37

Объявление о помолвке Виктории Элизабет Хендерсон и ЧарлзаУэстербрука Доусона было напечатано в «Нью-Йорк тайме» в первую среду после Дняблагодарения.

Там же упоминалось о том, что свадьба назначена на июнь,хотя точная дата еще не определена. Эдвард Хендерсон, радостно улыбаясь, сложилгазету и бросил на стол. Все устроено!

Известие вызвало обычное, не слишком бурное волнение.Приходили открытки с поздравлениями, кое-кто даже звонил. По городу вновьпоползли слухи, но уже не такие грязные. Передавали, правда, что невестаслишком откровенно флиртовала с Тоби Уиткомом и их даже видели наедине. Ноникто ничего не знал наверняка, кроме Тоби, а распускать язык было не в егоинтересах. Зато теперь Виктория, с точки зрения отца, была в безопасности.

Но сама девушка с тупым изумлением уставилась на объявление.Как они могли сделать это? И почему? Всего лишь из-за ее несчастного романа сТоби? Потому что она доверилась негодяю? И теперь пожинает плоды своегобезрассудства… продана в рабство человеку, которому совершенно безразлична, ивынуждена будет делать с ним в постели то же, что и с Тоби! Какая мерзость!Сумеет ли она выдержать, пройти через все это? Правда, Чарлз дал понять, чтохочет от нее лишь дружбы и материнской заботы о Джеффри.

Но даже мысль о ребенке ей отвратительна. Она не желает бытьничьей матерью! При виде Джеффри она сразу же вспоминала о малыше, которогопотеряла, и корчилась от душевной боли. Но так или иначе, а в ней теплиласьнадежда, что муж не потребует, чтобы она делила с ним постель. Хоть бы так ибыло! Его прикосновения ей противны!

– Почему ты такая хмурая? О чем задумалась? –спросила Оливия, входя в комнату со стопкой свежих полотенец. И, заметив вруках Виктории газету с объявлением, понимающе кивнула. – Ты будешьсчастлива с ним, Виктория. Он хороший человек и позволит тебе делать все, чтопожелаешь.

Виктория тяжело вздохнула, настолько погруженная всобственное отчаяние, что даже не чувствовала, как несчастна сестра.

С этого времени она подолгу гуляла днем, и Оливия делалавид, что не замечает исчезновений сестры. Виктория по-прежнему убегала насобрания суфражисток и становилась все более раздражительной. Ее гнев на мужчинвременами граничил с ненавистью, и, хотя она старалась сдерживаться, при каждойудобной возможности не стеснялась высказывать свое нелестное мнение. Оливиябыла убеждена, что ее отношение к противоположному полу и сочувствие кженщинам, как жертвам правительств разных стран в целом и мужчин в частности,вызвано поведением Тоби Уиткома и, как ни странно, Чарлза Доусона. Виктория считалапоследнего чем-то вроде работорговца, заключившего союз с ее отцом, чтобынаказать ее за любовь к Уиткому.

К сожалению, задуманный Оливией обед не интересовалВикторию, и она почти не слушала сестру, читавшую список гостей, а потомзаявила, что ей совершенно все равно, кто приедет. И равнодушно пожала плечамипри упоминании Рокфеллеров и Кларков. Ей, во всяком случае, нечего праздновать!Всего-навсего очередная сделка!

– Не говори так, Виктория, – расстроилась Оливия,когда сестра накануне приезда Доусонов на Рождество в очередной разраспространялась о несправедливости отца. – Он желает тебе добра. Вы обазаинтересованы в этом браке. Чарлз спас тебя от всеобщего остракизма, а ты…подумай о маленьком Джеффри и о том, как он будет счастлив получить мать!

– Не желаю быть ничьей матерью! – разозлиласьВиктория. – Не хочу и не умею! И я ему даже не нравлюсь.

– Вздор! Не будь глупышкой!

– Он любит тебя, – твердо объявилаВиктория. – И при этом прав. Мальчик прекрасно знает разницу между мной итобой и чувствует, что я терпеть не могу детей.

Оливия не желала признаться даже себе, что Джеффри Доусонобладал необычайной способностью различать их, даже не видя знаменитой родинки.

– Он любит нас обеих. И я уверена, что ты очень скороизменишь к нему отношение.

Но Виктория ничего не желала знать. Она считала, что еепринуждают, и ненавидела навязанные ей обязанности. Ей хотелось тольковежливо-отстраненных отношений с мужем и возможности видеться с приятелями вНью-Йорке, а также посещать политические собрания и митинги. Она даже мечталастать когда-нибудь политическим деятелем, будучи искренне уверенной, что это еепризвание. Виктория воображала себя чем-то вроде Жанны Д'Арк, героини, отдавшейжизнь во имя идеалов.

Слушая ее, Оливия обычно бывала потрясена крайностями,присущими сестре.

– Тебе следует немного больше и чаще думать о самыхповседневных вещах, Виктория. О муже, будущем доме и приготовлениях к свадьбе.Упоминание о Чарлзе как о муже сестры всегда острой болью отзывалось в сердцеОливии. Какой грех она совершает! Только порочная женщина способна мечтать омуже родной сестры и всего лишь потому, что он так добр и ей нравится с нимбеседовать! У нее нет никаких прав на это! Правда, когда они жили в Нью-Йорке,она так бездумно предавалась девическим грезам о Чарлзе. Но теперь порапокончить с этим. Скоро сестрам исполнится двадцать один, и обе, хотя ипо-разному, стали женщинами. У каждой свое предназначение. Виктория позналаплотскую любовь, пусть и вне брака, и выходит замуж. А Оливия отнынепринадлежит этому дому и отцу и проведет следующее десятилетие, а может, и кудабольше, ухаживая за стариком. Существование Виктории основано на компромиссе ивзаимных уступках, смысл жизни Оливии – в самоотречении и самопожертвовании.Сестры примирились со своей судьбой… или по крайней мере так считали.

Оливия снова поговорила с Викторией о предстоящем приеме ина этот раз заставила ее слушать. Она заказала для себя и сестры новые платьяиз тяжелого черного бархата с короткими тренами, по последней моде, скопировавфасон с модели француженок сестер Калло.

– Когда я поеду в Париж, – нежно улыбнулась сестреВиктория, – я куплю тебе что-нибудь «настоящее», шедевр одного измодельеров, которых ты так почитаешь. Что заказываешь? Вира? Вортс? Пуаре?Придется сделать список, и я объеду все магазины.

Обе боялись думать о той минуте, когда им придется житьвдали друг от друга, и по временам Виктория решительно заявляла, что не выйдетзамуж. Она не вынесет такого удара! Они еще никогда не разлучались больше чемна несколько часов! Это все равно что потерять руку или ногу. При мысли о том,что сестры не будет рядом, Оливии становилось трудно дышать. В такие минуты онастаралась подбежать к сестре, обнять покрепче, еще раз сказать, как станеттосковать о ней. Ужасно. Невероятно.

– Ты будешь жить с нами, – как ни в чем не бывалозаявила Виктория. Она уже все обдумала и решила.

– Уверена, что Чарлз будет в восторге от этойидеи, – невесело рассмеялась Оливия, прекрасно представляя, какой мукойбудет жить под одной крышей с тем, кому никогда не суждено ей принадлежать.

– Получит сразу двух по цене одной, – беспечнобросила Виктория. – И ты сможешь позаботиться о Джеффе. И все обойдетсялучше некуда.