Тайна, покрытая глазурью - Екатерина Риз Страница 36

— Я точно тебя люблю, — сказала я, и к самой любви эти слова и моя интонация, никакого отношения не имели.

Он на минуту меня к себе притянул, поцеловал, в глаза заглянул, потом вдруг подмигнул. А я его лица коснулась. Вот только он уже отстранился. Поднялся, штаны подтянул и загремел тяжёлой пряжкой ремня.

— Мне нужно ехать, сладкая.

Я хотела спросить, куда он всё ездит и что ищет, но вместо этого спросила:

— Когда ты вернёшься?

— Не поздно, — пообещал он.

Я тоже села, ноги на пол спустила и юбку одёрнула. Ответила на поспешный поцелуй, когда Андрей ко мне наклонился.

— Заберёшь меня?

— Конечно.

Он отзывался легко и бездумно, в дверях оглянулся и улыбнулся мне. Окинул долгим взглядом.

— Ты очень красивая, — вдруг сказал Данилов, причём в голосе мелькнула непонятная мне задумчивость.

Я поспешила пригладить растрепавшуюся причёску.

— Особенно, после секса, да? — попробовала пошутить я.

А он кивнул.

— Да. До вечера, солнышко.

— До вечера, — проговорила я негромко. Он вышел, а я на часы посмотрела, мысленно застонала. Жорик, без сомнения, прибьёт меня за каждодневные опоздания. Но как тут уйдёшь?…

Я прошла в ванную, минут десять себя в порядок приводила, пришла к выводу, что юбку лучше сменить, эту расстегнула и наклонилась за ней, собираясь бросить в корзину для грязного белья. Заметила футболку Андрея на полу за корзиной и руку за ней протянула. Я только дотронулась до неё, потянула, а во рту уже горечь появилась: футболка вся пропахла Лизкиными духами. Не знаю, зачем я в неё носом уткнулась, от острого свежего аромата даже голова на вдохе закружилась, а я вспомнила, что в этой футболке Данилов был вчера. Когда неизвестно куда и к кому ездил.

И что прикажете делать в такой ситуации? Устроить скандал, забиться в истерике или устроить этим двоим допрос с пристрастием?

Я весь день была сама не своя, когда набралась смелости, попыталась до сестры дозвониться, но её телефон оказался вне зоны. Дома её тоже не было, мне об этом Денискина няня поведала. Я раз за разом набирала номер Лизы, до ужаса боясь позвонить Андрею, и услышать то же, о чем мне вещал механический голос по номеру сестры. Я не могла работать, не могла сидеть, не могла общаться с клиентами. Я ждала вечера, затравленно глядя на часы, и, наверное, первый раз в жизни молилась, молилась, чтобы Андрей побыстрее приехал, и сказал, что он был совсем не с ней, а я всё себе придумала.

Пришёл вечер, а он так и не приехал. Я не ехала домой, потому что он обещал забрать меня, всё ждала, что всё разрешится, и всё на самом деле разрешилось, только не так, как я ожидала. Я была уверена, что если не умру, узнав о нём и Лизе, то точно сойду с ума, не смогу понять и принять, но переступив порог своей квартиры в одиннадцатом часу вечера, в одиночестве, так Данилова и не дождавшись, поняла, что всё куда хуже.

Он не изменил, он меня бросил.

— Где он? — спросила я сестру, когда смогла до неё дозвониться. Голос у Лизки был пьяный и сонный.

— Кто?

— Андрей! — заорала я, не сдержавшись.

Лиза пыхтела в трубку и, видимо, пыталась сообразить.

— Не знаю.

Я попыталась перевести дыхание.

— Ты была с ним сегодня? Говори мне правду!

— Лиля, я ничего не понимаю, — пожаловалась она и хныкнула, совсем, как в детстве, когда хотела, чтобы все о своих проблемах позабыли и принялись её жалеть.

— Ты была с ним сегодня? — повторила я, грозно и чётко разделяя слова.

— Это не то, что ты думаешь…

Я глаза рукой закрыла, едва сдерживая желание затопать ногами и заорать от отчаяния.

— Ты дура, — всё-таки сказала я. — И ты не просто дура, ты ещё и дрянь.

— Да что ты наезжаешь на меня? — возмутилась вдруг она. — Не спала я с твоим Даниловым! Не спала. Хочешь, поклянусь?

— Пошла ты знаешь куда?

— Знаю! Представь себе, знаю!

Я телефон отключила, потом в который раз набрала номер Андрея. Ещё три минуты назад он извещал меня о том, что телефон выключен и следует позвонить попозже, а тут вдруг… Я даже сбросила звонок и снова номер набрала, решив, что ошиблась, пальцы-то трясутся. Но услышала прежнее:

— Набранный вами номер не существует.

Как он может не существовать, если я месяц по нему звонила, по десять раз на дню?

— Безумие какое-то.

Я обыскала всю квартиру, но кроме футболки в корзине для грязного белья, никаких следов пребывания мужчины в моём доме, не осталось. Исчезло всё. Всё. И если бы не эта злосчастная футболка, я бы решила, что спятила. Остановилась перед зеркалом в прихожей, уставилась на свою безумную физиономию, но кроме огромных перепуганных глаз, ничего не видела.

Эта ночь была самой ужасной в моей жизни. Самой-самой ужасной. Хотя, раньше я думала иначе, думала, что хуже пережитого когда-то быть не может. Но оказалось, есть ещё умельцы, способные переворачивать твои представления о жизни, о счастье и об ужасе.

Я всё ждала, что он вернётся или хотя бы позвонит. Я боялась заснуть и прислушивалась к шагам в подъезде и звуку шин по гравию под окном. Время почти не двигалось, и это приводило меня в бешенство. Что можно сделать ночью? Кого разбудить, кому задать вопросы? Но я знала, что с Андреем всё в порядке. Он не пропал неожиданно, он совершил обдуманный шаг — приехал и забрал все свои вещи. Намеренно не оставил записки, не захотел объясняться со мной. Он сделал то, что ему было удобно. Я не в счёт.

Как могло получиться, что я не в счёт, а я не заметила? Словами о любви он меня закружил, сбил с толка, а ведь меня предупреждали. А я влюбилась. В одночасье и безнадёжно.

К утру моя злость немного притупилась. Я всё обдумала, полночи ходила по квартире с его футболкой в руках и думала, думала, вспоминала и анализировала, искренне недоумевая, как я могла так вляпаться. Что, правда, совсем не убавляло моей горечи. Я ведь на самом деле… хотела… а он…

К Аштаевым приехала ни свет, ни заря, не в силах больше находиться в одиночестве в четырёх стенах. Остановила машину перед воротами, ожидая, когда они полностью откроются, сидела, вцепившись в руль, а смотрела в одну точку. Внутри была пустота. Во рту чувствовалась горечь, в голове, болью, билось беспокойство, а вот в душе пустота.

У крыльца меня встретил Халеменчук. Наблюдал, как я из автомобиля выхожу, как дверью хлопаю, и его пристальный взгляд меня немного покоробил. Я глаза отвела, по ступенькам поднялась и услышала, как он вздохнул. Как папочка, который свою неразумную дитятку предупреждал, а та всё равно в подоле принесла.

— Не хочу ничего слышать, — предупредила я, проходя мимо. Дёрнула на себя входную дверь, не дожидаясь проявляемой обычно начальником охраны галантности. А, возможно, это была и не галантность, а просто правило, усвоенное с годами.