Желание под солнцем - Карен Робардс Страница 35

В ту ночь он проклинал себя, наверное, уже в сотый раз за то, что так опрометчиво дал ей то глупое обещание.

«Ты со мной в безопасности, как со своим отцом», – с отвращением передразнил он. Они вместе собрали палки и ветки и сложили их на вершине дюны, потренировались, как быстро поджечь щепки с помощью кремня и огнива, которые он сделал из камня, найденного на берегу, и пряжки от бриджей. Теперь она знала, что делать, если ей случится быть одной и увидеть корабль. Потом они спустились вниз и устроили пир из краба, которого он убил камнем. Все это время она улыбалась ему, дотрагивалась до него, соблазняла его, даже не понимая, свирепо думал он, что делает. Сейчас наступила ночь, высоко в небе светила луна, и они собирались ложиться спать. В его хижине. Вместе. И он обещал не прикасаться к ней. Господи, помоги!

Наблюдая, как Лайла на четвереньках заползает первой в хижину, Джосс мысленно застонал. Он дал ей слово. И как бы она ни соблазняла его своей шелковистой, бледной кожей и истрепанным платьем, которое было почти прозрачным без плотной нижней юбки, он своего слова не нарушит.

– Ад и все дьяволы!

Он не собирался произносить это вслух. Лайла услышала и вопросительно оглянулась на него изнутри хижины. Она все еще стояла на четвереньках, и ее соблазнительно округлая маленькая попка едва прикрывалась тонкой тканью платья, которая при этом туго натянулась. Ее глаза, в точности такого же цвета, как бристольские голуби, недоуменно заморгали, когда он не ответил, и Джосс поспешил мысленно встряхнуться.

– Я… э… мне надо кое-что проверить. Я скоро вернусь. А ты ложись спать.

– Я пойду с тобой. – Она начала выбираться назад из хижины. Тонкая ткань платья еще сильнее натягивалась на ягодицах до тех пор, пока Джосс, завороженно наблюдавший, не испугался – или, может, надеялся? – что она лопнет.

– Нет! – Его протест был слишком громким, слишком бурным, но он ничего не мог с собой поделать. Ему требовалось немного времени, чтобы побыть одному, немного времени, чтобы обуздать свои основные инстинкты. – Нет, я скоро вернусь.

Так будет лучше, спокойнее. Иисусе, он не может позволить ей догадаться о своих чувствах! Он зашагал прочь в освещенную лунным светом темноту, направляясь к бухте. Купание – вот то, что ему нужно. Оно охладит его.

Он плавал, казалось, целую вечность, затем, утомившись, вышел из воды, уверенный, что опасность миновала. Теперь она уже спит. А он устал…

Но она не спала. Она сидела на камне поблизости от того места, где волны прилива плескались о белый песок. Ее волосы были переброшены через одно плечо, их концы лежали на коленях, и она пыталась их распутать. Лунный свет падал на шелковистые пряди, и они, казалось, жили собственной жизнью, мерцая и поблескивая, как расплавленное серебро. Она была похожа на русалку, черт бы ее побрал. При виде ее у Джосса перехватило дыхание.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – В его голосе было больше отчаяния, чем гнева, когда он подходил к ней. Она улыбнулась ему, лицо ее приподнялось так, что он видел каждую милую черточку, освещенную лунным светом. Даже выгоревшая голубизна платья приняла серебристое сияние в этом потустороннем, таинственном свете, который изливался на бухту.

– Расчесываю волосы. Видишь? – Она показала ему примитивный гребень. – Я сделала его, переплетя палочки лианами, пока ждала тебя. Тебя не было так долго, что я уже стала беспокоиться, не случилось ли чего.

– Я плавал.

– Вижу. – Сухие насмешливые нотки в ее голосе предупредили его. Он взглянул на себя, покраснел как рак и свирепо зыркнул на нее, прежде чем зашагал туда, где лежали на песке его бриджи. Весь мокрый, он натянул их, застегнул и повернулся к ней. Бесстыжая девчонка как ни в чем не бывало продолжала спокойно расчесывать волосы, сосредоточив безмятежный взгляд на равномерно набегающих на песок волнах. Но по чуть заметной лукавой улыбке, которая играла в уголках ее губ, он догадался, что она увидела более чем достаточно. Его лицу стало еще жарче, и он, уперев кулаки в бедра, свирепо уставился на нее.

– Проклятие, не мог же я купаться в бриджах!

– Я это понимаю.

– Я же велел тебе идти спать! Откуда я мог знать, что ты будешь сидеть на камне, как какая-то чертова Лорелея, когда я выйду из воды?

– Никто тебя ни в чем не обвиняет. – Голос ее был успокаивающим, взгляд устремлен на бухту. Он бы и успокоился, если бы не эта проклятая лукавая улыбочка, которая подрагивала у нее на губах.

– Значит, ты увидела достаточно! – Это прозвучало агрессивно, он знал, но ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что она увидела его голым в таких обстоятельствах, странным образом смущала его.

– Все в порядке, Джосс, – мягко сказала она, поворачиваясь на камне так, чтобы смотреть прямо на него. В омывающем ее лунном свете, в обрамлении полуночного бархатного неба с усеивающими его мерцающими звездами она была так прекрасна, что он почувствовал, как кровь забурлила в жилах. Так прекрасна, что его тело отреагировало независимо от сознания. – Я не была смущена.

Целую долгую минуту он только и мог, что таращиться на нее, не вполне уверенный, верить или нет своим ушам. Она не была смущена?

– Зато я, черт возьми, был! – прорычат он и, повернувшись спиной, зашагал в сторону хижины.

Если бы она засмеялась, он бы убил ее.

Но она не засмеялась, а если и засмеялась, то по крайней мере он не услышал. Она смиренно последовала за ним к хижине и забралась внутрь после него. Джосс построил укрытие для одного человека – для себя. Оно было невысоким – чтобы только можно было сидеть; в длину таким, чтобы он мог лежать, вытянувшись во весь рост, и примерно фута три в ширину.

Определенно недостаточно широко для двоих. Особенно когда один из них – мужчина в состоянии сильного возбуждения, а другая – женщина, которая его возбуждает. Особенно когда он дал слово не прикасаться к ней. Ад и все дьяволы!

Он сидел со скрещенными ногами в дальнем углу, угрюмо глядя, как она забирается внутрь. Она села, подогнула под себя ноги и улыбнулась ему.