Горец-изгнанник - Моника Маккарти Страница 34

По мнению Патрика, причины радоваться не было, но по случаю праздника зал был полон звуками волынок. Горцы рады любому поводу повеселиться, и Кэмпбеллы — горцы, когда им это выгодно, — не составляли исключения.

Он не сводил взгляда с горы жаркого и овощей перед собой, стараясь не смотреть на смеющуюся пару, которая сидела на возвышении, но каждая клеточка его тела бушевала от едва сдерживаемого гнева. Целую неделю, которая показалась ему бесконечной, ему приходилось держаться в тени, видеть, как его враг ухаживает за женщиной, которая стала для него дорога, — и не иметь возможности сделать хоть что-нибудь. Он чувствовал, что опасно близок к тому, чтобы потерять контроль над собой.

Его так и подмывало кинуться туда и кулаком сбить проклятую улыбку с лица его дальнего родственника Роберта Кэмпбелла, хотя это и привело бы к ужасным последствиям. Патрик не отваживался привлекать внимание к себе и своим людям. Опасность была слишком велика.

Он был обескуражен, когда, войдя в большой зал, увидел лэрда Охинбрека и Роберта Кэмпбелла. Патрик понимал, как ему повезло, что никто его не узнал. Его и брата Элизабет пути пересекались несколько раз, а с Робертом Кэмпбеллом они случайно сталкивались один-два раза, хоть и недостаточно близко, чтобы разглядеть друг друга как следует. Но даже понимание того, что он на волосок от разоблачения, не могло утихомирить опасные страсти, клубящиеся в нем, — злость, негодование и что-то еще, очень похожее на ревность.

Разоблачение не единственная опасность, с которой он столкнулся в замке. Он стал слишком привязываться к женщине, чего старался избегать прежде. Неужели он влюблен?

Он снова взглянул на нее, но картина не изменилась.

Величественная, как принцесса на троне, она никогда еще не выглядела такой красивой — и такой недоступной для него. Она сверкала, как бриллиант на солнце, ее небесно-синие глаза искрились, а нежная кожа порозовела в свете свечей. На ней было что-то из синего атласа и из какой-то прозрачной белой ткани, похожей на ангельские крылья. Волосы собраны на макушке на греческий манер и закреплены венком из бриллиантов и жемчуга. Длинные шелковистые пряди светлых кудрей ниспадают на сливочную кожу шеи и плеч.

Она выглядит именно так, как и должна: истинная хозяйка замка. Женщина, которой полагается восхищаться издали.

Она снова сотворила чудо, наполнив жизнью мрачный старинный зал. Он теперь сверкал от света и цвета. Вероятно, она может превратить в теплый уютный дом любую лачугу. Патрик никогда еще не видел столько свечей — и столько серебряных подсвечников. Все вокруг свидетельствовало о богатстве Кэмпбеллов — от разноцветных атласных скатертей на столах до драгоценных металлов и камней, которыми была инкрустированы столовые приборы, и огромных блюд, на которых высились горы еды, до бочонков, полных до краев прекрасным вином.

А его люди мрут с голоду, скитаясь по лесам. Он не предполагал, что это так сильно затронет его душу: сидеть и молча смотреть, как она смеется и улыбается Роберту Кэмпбеллу.

Если бы она только не выглядела такой чертовски счастливой.

Нет сомнения, она расцвела от внимания двух соперничающих мужчин. Появившаяся в ней женская уверенность в своей красоте как-то гармонично уживалась в ней с милой беззащитностью, что придавало ей особое очарование. И как бы ему этого ни хотелось, он не мог винить Роберта Кэмпбелла за то, что тот попал под ее чары. Как мужчина мужчину он его понимал. Но смириться с тем, что происходило у него на глазах, все равно не мог.

Вот Кэмпбелл склонился и что-то шепнул ей на ухо, отчего она откинула голову назад и рассмеялась. От этого милого воркующего звука у него в груди кошки заскребли. Внезапно к Патрику кто-то обратился.

— Немножко жаль столового прибора, капитан.

— Что? — резко отозвался он, обращая свой гнев со смеющейся пары на человека, прервавшего его добровольные муки. Это был Робби.

Соответственно «табели о рангах» их посадили достаточно далеко от возвышения для почетных гостей, а при том что играла музыка и все громко разговаривали, было маловероятно быть подслушанными. И все-таки они разговаривали вполголоса — скорее по привычке.

— Ваш нож, — сказал Робби, показывая жестом. Патрик посмотрел на изогнутый кусок металла в своей руке, который он бессознательно перекрутил, наблюдая за парой на возвышении. Он с отвращением отшвырнув нож он схватил кубок и осушил его одним глотком.

Ему нужно расслабиться, но он сомневался, хватит ли в подвалах замка вина, чтобы заглушить его боль. Но не только чувственные муки терзали его. Осуществлению его планов мешало прибытие Охинбрека и Роберта Кэмпбелла. Возможности остаться наедине с Лиззи — не говоря уж о ее соблазнении — не стало. Грозила реальная возможность разоблачения.

Он снова посмотрел на возвышение, понимая, что злится, но не в состоянии ничего с этим поделать.

— Поосторожнее, капитан. Сын Гленорхи заметил твой интерес к девушке.

Патрик тихо выругался и отвел взгляд. Робби прав. Они с Кэмпбеллом уже несколько дней присматривались друг к другу. Но преимуществом Роберта Кэмпбелла было его высокое положение в обществе, чем Патрик не мог похвастаться.

— Как ты думаешь, долго они еще здесь пробудут? — спросил Робби.

Патрик покачал головой.

— Кто знает? Они собирались побыть тут всего пару дней, а задержались на целую неделю. Но, ради наших людей, чем дольше, тем лучше.

— Ты отправил сообщение? — Робби имел в виду предупреждение Грегору об опасности.

— Да. — Его брат позаботится о том, чтобы женщин и детей отвели в надежное место, получше укрыли в лесу.

Они некоторое время ели в полном молчании, потом Робби сказал:

— Она за него не пойдет. Патрик криво усмехнулся:

— Хотелось бы мне разделять твою уверенность. Может, Роберт Кэмпбелл и нравится Лиззи, но она не слишком-то податлива. Ее еще надо завоевать. Глубоко укоренившееся чувство долга, которым он восхищался в ней, не позволит ей принять необдуманное решение.