Начать сначала - Даниэла Стил Страница 34

Что-то страшное, она инстинктивно отшатнулась от него,словно страшась близости того, что он принес с собой.

— Что-то произошло? — Она стояла такая юная,Красивая, взволнованная, и старый Эд просто смотрел и качал головой, сдерживаяслезы, в поисках нужных слов. Он сам должен сказать ей об этом, он знал, Питерхотел, чтобы это было именно так.

— Нам позвонили сегодня вечером… — Марджори осталасьдома, она не могла, это было выше ее сил, Эду Вильсону пришлось взять все насебя. — Пакси… — Не так просто сказать об этом. — Он подошел к ней икрепко обнял, на какое-то мгновение Пакстон представила, что это был не он, аего сын. — Он погиб в Дананге. — Это было сказано очень тихо, Пакстонеле расслышала. — Его послали на Север, едва он прибыл. Он патрулировалночью… Такой неопытный, просто его подставили. — Пакстон не могла понять,о чем это он, впрочем, ей было все равно: закрыть уши и не слышать. —Питер стоял на аванпосту… — Тут Эд Вильсон не выдержал и заплакал. — Онпогиб не в сражении… он был убит в «дружеской перестрелке», так они этоназывают. Один из наших парней струхнул, подумал, что это вьетконговцы, иоткрыл огонь. Ошибка, говорят, так бывает, Пакс… — Он плакал, а ведь пришелсюда помочь, как-то поддержать Пакстон Питер мертв. — Наш мальчик сталмишенью…

В пятницу привезут его тело… И все. — Страшная тяжестьсдавила его грудь, эти слова были сказаны. Пакстон ощутила прилив ненависти кнему, ей вдруг захотелось заставить его отказаться от этих слов.

Она безудержно разрыдалась у него на груди, и в атом порывеее руки и волосы метались как у безумной.

— Нет!.. Этого не может быть!.. Нет, нет… Я этого неслышала!

— Я не хотел, Пакси… Но ты должна знать. — Онпосмотрел на нее горестно — человек, когда-то голосовавший за бомбардировкуВьетнама, теперь потерявший там сына. — Погиб бог знает за что. — Авспомнилась ему сейчас только улыбка маленького мальчика, нет, не то, как ондолжен выглядеть теперь, то есть как он выглядел… в канун первого апреля. Днядурака. Во Вьетнаме Питеру удалось продержаться не больше недели, он приехалтуда в среду, а в воскресенье его уже не стало. Пять дней. Пять дней на то,чтобы убить его. Так просто: при «дружеской перестрелке»… убит парень, которогоона любила, сын, его единственный сын.

— Служба через неделю, но Марджори хотелось, чтобы тыпожила пока с нами… Я думаю, что так будет лучше… — Пакстон кивнула, ейхотелось быть с ними, сейчас Это были самые близкие люди, ее родные, ее семья,а что, если, оставшись с ними, она однажды вдруг — чего не бывает — дождетсязвонка… Это будет Питер, и он скажет, что возвращается, а все остальное лишьшутка, парень стрелял холостыми, с ним все в порядке, и он надеется, что ужгде-где, а на Гавайях они встретятся обязательно.

Пакстон ушла к себе, она открыла дверь в спальню, ееохватило странное чувство, полная отрешенность; кое-как она оделась и сталаскладывать вещи, свои и Питера. У дверей ее ожидал Эд Вильсон. Он заметил, чтоПакстон забыла закрыть дверь, и сделал это за нее, помог ей перенести вещи. Онисели в машину и выехали на проезжую часть.

— Во всем виновата я, правда? — спросила Пакстон,когда они проезжали мост. Пакстон смотрела прямо перед собой, на городскойландшафт. Все в печали, все в тоске. Слишком многие умерли в эти дни… докторКинг, Питер… казалось, все умирает, все обречено.

— Не надо так говорить, Пакстон. В этом нет ничьейвины, разве что того парня, который неосторожно нажал на курок, случай. Рукасудьбы. Ты должна это знать.

— Если бы мы поженились, у него была бы отсрочка.

— Кто знает, может быть, случилось что-то еще.Например, он мог уехать в Канаду, бежать, натворить черт знает чего.

Вообще-то, я думаю, он просто знал, что должен идти, потомучто его призвали. Мне нужно было настоять на его отъезде в Канаду, простозаставить, а я этого не сделал. Тоже мог бы винить себя. Не надо… иначе мысойдем с ума.

Пакстон посмотрела ему в глаза, она хотела выведать правду:

— Вы ненавидите меня, потому что я не вышла замуж заПитера?

— Я не могу никого ненавидеть. — В его глазахстояли слезы, он похлопал ее по плечу и отвернулся. — Я хочу одного —чтобы он был с нами.

Она кивнула. Больше говорить Пакстон не могла, она былаблагодарна Эду за прощение, за милосердие. Она сидела суровая, строгая"желая одного: чтобы их слезы смыли боль, тоску, гнев, а на смену им пришлаусталость. Когда они приехали в город, Габби была уже дома и ждала их, миссисВильсон уже оправилась от первоначального шока, но выглядела совершенноизможденной. Обе плакали, а малышка Марджи скучала и хныкала, предоставленнаясамой себе. Мистер Вильсон сразу же ушел к себе в кабинет, сославшись на дела.Женщины остались одни. Они вспоминали Питера, сына, брата, любимого, его слова,истории о нем. Иногда смеялись, но чаще плакали или просто сидели в молчании,вспоминая.. Невозможно поверить, что его больше нет среди живых, он больше непозвонит, не улыбнется.

После утреннего звонка последовала официальная телеграмма.

Она подтвердила: «Питер Вильсон погиб». Габби уехала сМэттью домой. Пакстон, разбитая и усталая, вошла в комнату для гостей, котораяслужила ей спальней.

Остаток недели она провела у Вильсонов, помогая миссисВильсон по дому: это давало возможность обеим высказаться, поддержать другдруга. Пакстон подумала было позвонить домой, но зачем?

Даже Квинни она не осмеливалась сказать о случившемся.Произнести это — значит сделать реальным, ее же страшила всякая мысль об этом.В субботу утром позвонили из форта и сообщили, что они могут забрать останки,еще они передали соболезнование от правительства США. Это переполнило чашу.Мистер Вильсон вошел в библиотеку помрачневший и сказал о звонке, через час он,Марджори и Пакстон отправились в штаб-квартиру комитета Армии спасения. Кромених, в холле были еще две семьи. Их боль была так же сильна, их сердцакровоточили, на лицах печать судьбы: их сыновей больше нет.

Питер лежал на катафалке в простом сосновом гробу, покрытомнациональным флагом. Их пригласили пройти внутрь небольшой комнаты и оставилинаедине с Питером. «Останки»…

Теперь стало очевидным, что его больше нет… он бал… Пакстонзарыдала, миссис Вильсон медленно опустилась на колени и беззвучно плакала,мистер Вильсон стоял рядом, пытаясь как-то их утешить, но его слов никто неслышал.

— Успокойся, милая… не надо… — Это сказал Питер,Пакстон слышала его голос. — Все в порядке… я люблю тебя… — Картины,всплывавшие в памяти, были столь отчетливы, голос столь проникновенен…. Неможет быть! Он жив!.. Но это не так. Он погиб. Он ушел навсегда.

Они долго пробыли в комнате: последняя встреча с Питером,разлука навсегда. Наконец Эд Вильсон помог жене подняться и, взяв Пакстон заруку, повел женщин к выходу, в солнечный апрельский полдень. Но жизнь отнынепотеряла всякий смысл. Не важно, куда ты направлялся и откуда, что ты делал,что говорил, ведь Питера не было.