Танцуя на радуге - Барбара Картленд Страница 33

Фабиан засмеялся, а потом сказал:

— Я бы хотел, чтобы ты попыталась, но теперь, сокровище мое, я хочу, чтобы ты вернулась в дом, упаковала все, что хочешь взять с собой, и была бы готова завтра к семи утра, когда я заеду за тобой, если это не слишком рано.

— В семь я обычно уезжаю на верховую прогулку.

— В Нормандии у нас будет много таких прогулок.

— Я слышала, что твои лошади великолепны.

— В твоем распоряжении будут лучшие из них, и надеюсь только, что они тебя не разочаруют.

— Меня теперь… ничто не может… разочаровать, — сказала Лоретта. — Ах, Фабиан, неужели… правда, что я могу стать твоей женой?

— Без таинственного мужа, притаившегося где-то за кулисами, это будет совсем просто.

Он уже вел ее через лужайку, а когда они подошли к арке между тисами, остановился и сказал:

— Тут я поцелую тебя на прощание.

— Ты не… хочешь… остановиться здесь… в доме?

— Мне кажется, это было бы ошибкой, и хотя, пожалуй, будет лучше, если ты сообщишь своему отцу, за кого выходишь замуж… — Он помолчал и докончил с улыбкой: — Моего я оставлю в сомнениях. Я люблю его, но он упрямо отказывается признавать, что я давно уже взрослый и могу распоряжаться своей жизнью, как считаю нужным.

Лоретта огорченно вскрикнула:

— Мы не должны начинать нашу… жизнь вместе… с недоброго поступка! Я… счастлива так, что хочу, чтобы весь мир… был счастлив!

— Ты права, радость моя! И мы будем стараться приносить счастье всем, кому сможем, хотя я совершенно убежден, что никто не способен быть счастливее, чем я сейчас!

— Ты правда… любишь меня? — спросила Лоретта. — То, что я… убежала… от тебя… не заставило тебя… измениться?

— Только вынудило меня под пыткой признаться себе в том, что я уже знал, — что я не могу жить без тебя. Ты моя, моя целиком, и все мое счастье зависит от тебя.

— И моей… любви будет… достаточно?

— И ты сомневаешься?

— Я люблю… всем моим… существом, — прошептала она.

Он нежно поцеловал ее и сказал:

— Об этом ты расскажешь мне завтра ночью, когда станешь совсем моей.

И он скрылся за тисами.

Лоретта знала, что он не хотел бы, чтобы она пошла за ним, и вернулась к фонтану.

Она остановилась там, глядя на радуги взлетающих и опадающих струй, чувствуя, что они вспыхивают и переливаются в ее сердце.

Ее счастье было слишком велико, чтобы выразить его словами.

Впоследствии Лоретта не могла вспомнить, как она провела вечер и ночь в ожидании встречи с Фабианом.

Ей казалось, что она танцует на радуге среди звезд, и она просто не могла думать ни о чем земном и обыденном.

Каким-то образом ее чемоданы были упакованы — Сара сердито ворчала, потому что только-только распаковала их.

Лоретта послала сказать кузине Эмили, что утром опять уедет.

Сама она к ней не поднялась, так как Эмили, сообщила ее горничная, еще чувствует себя очень плохо.

Услышала Лоретта об этом, едва приехала. У ее кузины болело горло, ее мучил сильный кашель, и она опасалась заразить Лоретту.

Граф должен был вернуться еще только через два дня.

Лоретта оставила ему письмо у него в кабинете, коротко упомянув, что случайно познакомилась с Фабианом де Соэрденом. И они полюбили друг друга.

Но решили бежать и обвенчаться, так как им обоим претила мысль, что брак для них устроили без их согласия.

Письмо было коротким, но закончила она его так:

Пожалуйста, не сердитесь, папа. Я знаю, вы любите меня и старались сделать, как для меня лучше, но теперь я сама делаю то, что хочу, и что, я знаю, самое лучшее для меня.

Я очень-очень счастлива.

Ваша преданная и любящая дочь

Лоретта.

Когда в семь часов подъехал Фабиан, Лоретта уже ждала его в вестибюле.

Он правил щегольским фаэтоном, запряженным парой лошадей.

Позже она узнала, что ему их одолжил друг, у которого он переночевал.

За ним следовала повозка шестерней, в которой ехал его камердинер с багажом. Фабиан выпрыгнул из фаэтона. Лоретта подошла к нему, он посмотрел ей в глаза и поднес к губам ее руку.

Не сказав ни слова, он усадил ее в фаэтон. Они уехали в сопровождении только грума на запятках.

Лоретта не сомневалась, что слуги в замке изнывают от любопытства, почему она уехала столь рано и кто за ней заехал.

И только на полпути к воротам она сказала, поддразнивая:

— А я опасалась, что за ночь… вы… передумаете!

— Я опасался того же, — ответил Фабиан. — Но потом подумал, моя храбрая малютка, что это — чудесное приключение, и тебе оно доставит столько же радости, сколько и мне.

Лоретта улыбнулась ему, а он продолжил:

— Мы помешаем тем, кому захочется упрекнуть нас за то, что мы лишаем их пышной светской свадьбы! Мы обвенчаемся вечером в Нормандии, но через два дня, прежде чем грехи наши настигнут нас в облике наших родственников, я увезу тебя в Северную Африку.

Лоретта вскрикнула от восторга:

— Правда? Я думала, это… предназначалось… для леди Бромптон.

Фабиан засмеялся:

— Это предназначалось для несравненной красавицы, которая станет моей женой! Мне надо столько тебе показать, и мне надо еще столько узнать не только о пустыне, но и о тебе.

— Надеюсь… вас не разочарует то… что вы узнаете, — сказала Лоретта скромно.

— Весьма маловероятно, — ответил Фабиан, переложил вожжи в одну руку, а другой сжал ее пальцы. — Мое сокровище, только у тебя могло хватить смелости вот так уехать со мной, а если ты жалеешь, что осталась без приданого, клянусь, я выберу для тебя самые великолепные и дорогие туалеты, какие только подходят для новобрачной!

Лоретта вопросительно взглянула на него, и он сказал с усмешкой:

— Я ведь француз, и хотя ни один англичанин не станет утруждать себя даже мыслью о портнихах, я намерен сам решать, что тебе к лицу, а что нет, и ты будешь выглядеть даже еще более прекрасной, чем в эту минуту!

— Как чудесно! — сказала Лоретта. — Ах, Фабиан, я так счастлива!

— И я счастлив, — ответил он. — И клянусь, ты никогда не пожалеешь, что вышла за человека с репутацией «современного Казановы».

— Вы знали, что вас называют так?

— Разумеется, знал, — ответил он. — Но предпочитаю думать о себе, как о Дон Кихоте, копьем пронзающем радуги.

Несколько минут они ехали в молчании, а потом он сказал: