Танцуя на радуге - Барбара Картленд Страница 32

Но не резко, а с бесконечной нежностью.

— А если я уйду, — спросил он, — вы согласитесь уйти со мной?

Она посмотрела на него широко открытыми непонимающими глазами, но инстинктивно ощущая, что он больше не сердится.

Фабиан улыбнулся улыбкой, преобразившей его лицо.

— Вы так прелестны, — сказал он, — так невероятно, немыслимо красивы! Как бы я мог потерять вас?

На мгновение Лоретта подумала, что ослышалась.

Но ее тело пронизал восторг, словно раздвоенная молния.

Ее глаза, казалось, отражали игру радуг в струях фонтана, когда она спросила, боясь, что ошибается, что поняла неверно:

— Что… что вы говорите? Что вы… хотите… чтобы я сделала?

— Мне пришла в голову замечательная мысль, мое сокровище, — сказал Фабиан, — но я боюсь, что вы можете не согласиться на это.

— Не согласиться… на что?

Так трудно понять его, если сердце поет в груди!

Она сознавала только выражение, которое появилось в его глазах, не осмеливаясь поверить, что это… любовь!

— Неужели ты правда думала, что я способен расстаться с тобой? — спросил он. — Ну хотя бы потому, что будет очень интересно познакомиться хотя бы с одной jeune fille.

— Так вы… не сердитесь… на меня?

— Больше не сержусь.

— И еще любите меня… хоть немножко? Вместо ответа он сжал ее в объятиях.

Ее губы затрепетали, ожидая прикосновения его губ, а он посмотрел на нее долгим взглядом и сказал:

— Я люблю тебя! Я обожаю тебя! Я преклоняюсь перед тобой! Этого достаточно?

— Ах… Фабиан!

Слезы, подступавшие к ее глазам все время, пока она говорила с ним, объясняя, что произошло, теперь заструились по ее щекам.

Но его губы прижались к ее губам, покоряя, властвуя, и она почувствовала, что распахнулись врата Небес и их обоих осиял Божественный свет.

Фабиан целовал ее властно, страстно, требовательно.

Сад закружился вокруг них, они перестали быть простыми смертными и воссоединились с Богом.

Когда он наконец поднял голову, Лоретта прошептала:

— Я люблю тебя… я люблю тебя… Ах… Фабиан… я люблю тебя… и когда думала… что я… потеряла тебя… мне хотелось умереть!

— Ты не умрешь, моя бесценная маленькая богиня, — сказал он. — Ты будешь жить со мной в вечном счастье.

Потом он спросил другим тоном:

— Но ты все еще не ответила на мой вопрос.

— Какой вопрос?

— Я спросил, согласна ли ты уйти со мной. Она взглянула на него с недоумением, и он сказал:

— Я не терплю, чтобы мной распоряжались, и для нас обоих было бы немного унизительным позволить нашим отцам воображать, будто они устроили все, не спрашивая нашего согласия, а потому я предлагаю бежать!

— Бежать?

Лоретта с трудом выговорила это слово. Фабиан засмеялся удивительно счастливым смехом.

— Я уже просил тебя об этом. Я знал, что ты любишь меня, как я люблю тебя, и думал, что ты согласишься.

Его глаза весело заблестели.

— Несмотря на таинственного мужа, который, совершенно очевидно, не только не научил тебя ничему о любви, но даже ни разу не поцеловал.

Лоретта смущенно спрятала лицо у него на плече.

— И это… вызвало у тебя… подозрения?

— Нет, я подозревал и раньше, — ответил Фабиан. — Ведь ни одна замужняя женщина не могла бы сохранить такую невинную чистоту и, уж конечно, не могла бы источать такую ауру целомудрия.

Лоретта совсем смутилась, а он продолжал:

— Я понял это по твоим флюидам, которые воспринимал особенно сильно, потому что никогда прежде мне не приходилось испытывать ничего подобного.

— Ты не думаешь… что я… настоящая я… наскучу тебе?

— Я убежден, что обучать тебя любви будет самым прекрасным, самым захватывающим из всего, что выпало мне в жизни.

Он поцеловал ее в лоб и продолжал:

— Но я уверен, если мы разыграем этот фарс, притворимся, что видим друг друга впервые, когда я приеду сюда после скачек, после чего последует объявление о нашей помолвке, а затем пышная, скучная модная свадьба, на которой мои родственники будут пророчить, каким плохим мужем я окажусь, все это омрачит наше счастье.

— Да… конечно, — согласилась Лоретта. — Ах, Фабиан, я сделаю все… что ты захочешь, чтобы… я сделала.

Он приподнял пальцем ее подбородок.

— Это правда?

Он не поцеловал ее, как она ожидала.

— Ты уверена, что обойдешься без компании некрасивых подружек невесты, которые будут завистливо брести за тобой, и без огромного неудобоваримого свадебного торта? Что не услышишь, как я произношу дурацкую, неловкую речь?

Все это он сказал так забавно, что Лоретта засмеялась и ответила:

— Нет… я не вынесла бы! Увези меня, пожалуйста… увези меня.

— Отлично! — согласился он. — Мы убежим, и никакие интриги наших отцов нам не помешают.

— Они… постараются… помешать нам. Лоретта даже вздрогнула, представив, в какое бешенство придет ее отец.

— Предоставь все мне, — приказал Фабиан. — По правилам я должен бы похитить тебя нынче же вечером, что причинило бы массу неудобств, или же мы можем уехать завтра рано утром, что будет куда приятнее, и еще до вечера окажемся в моем нормандском замке.

Помолчав, он добавил:

— Там нас обвенчает мой капеллан, и никто нам не помешает.

— Ах, это было бы… чудесно!

— Ты уверена, ты совершенно уверена, что хочешь, чтобы было так?

— Я хочу только, — ответила Лоретта, — чтобы… ты любил меня и… даже если мне… как будут предсказывать все, узнав о нашем браке… суждено лишь краткое время с тобой… это будет лучше… целой жизни тоски и скуки… с… кем-нибудь другим!

Она понимала, что поддразнивает его, но глаза Фабиана только весело блеснули, и он ответил:

— На нашей брильянтовой свадьбе ты сознаешься, как глубоко ошибалась! Я могу сказать лишь одно, мое сокровище: тебе будет крайне трудно избавиться от меня. Ведь лишиться тебя мне столь же невозможно, как потерять половину своего тела и остаться в живых.

Последние его слова прозвучали так серьезно, что Лоретта прильнула к нему и обвила руками его шею.

— Увези меня… пожалуйста, увези… меня, — умоляюще сказала она. — Я… так боюсь, что мне… снится… чудесный сон и меня… разбудят.

— И я правда возлюбленный твоих грез?

— Ты знаешь сам. Ты… все, о чем я когда-либо… мечтала… но только… бесконечно… бесконечно лучше… у меня нет слов выразить, каким… каким чудесным… ты мне кажешься.