Эскорт для чудовища - Анна Шварц Страница 32

Я убираю ладонь с лица и удивленно поднимаю взгляд. Смоленский смотрит на меня так спокойно, словно он предложил что-то совершенно обычное.

— Зачем? Я шла на кухню, чтобы попить, — я приподнимаю брови, — хочешь пригласить меня к себе, чтобы выпить воды?

«У тебя из одежды — одно полотенце, а ты приглашаешь меня зайти? Совсем что ли?» — мелькает мысль.

Я и так глаза не знаю, куда деть, чтобы не натыкаться постоянно на эти кубики пресса. Черт, Смоленский сложен просто отлично. Редко можно увидеть такое.

— Я думал, ты голодна, — произносит он, окинув меня с ног до головы взглядом, — вообще, я собирался заказать поесть после душа. Тебе в том числе. Ты можешь выбрать что-нибудь из ресторанов, которые находятся поблизости. Либо могу попросить вернуться повара. Закажешь что-нибудь ему. Там куча продуктов на кухне.

— Нет, спасибо, — я быстро поднимаю ладонь, отказываясь. В сердце селится странное чувство — мне кажется, или Смоленский как-то стремится сблизиться со мной? Сначала тот внезапный поцелуй возле машины, теперь настойчиво приглашает к себе… — Если на кухне куча продуктов, я что-нибудь приготовлю. Зачем ждать час, пока привезут еду?

— Ты умеешь готовить? — брови Смоленского приподнимаются, — в любом случае, зачем это тебе? Проще ведь заказать.

— Я прилично готовлю, можешь не переживать, — перебиваю я его, — что ты обычно ешь?

Он задумчиво смотрит на меня. Потом, спустя паузу, произносит:

— Что угодно. Можешь приготовить, что нравится.

— Я постучу тебе в дверь, как все будет готово, — я отступаю назад, разворачиваясь, — постараюсь побыстрее.

А потом быстро ухожу вниз, чтобы Смоленский не передумал.

Кончики ушей до сих пор пылают от стыда.

* * *

Огромный холодильник действительно забит разнообразными продуктами — я долго в шоке стою перед ним, понимая, что у меня разбегаются глаза и мысли «что бы приготовить». Проверив еще и шкафчики, я понимаю, что в принципе, приготовить могу вообще все, что только в голову взбредет.

Надеюсь, Кирилл не собрался отдать приказ все это выкинуть после отъезда? Какое расточительство!

— Куда ты денешь все эти продукты? — интересуюсь я вслух. Потом смотрю на Смоленского через плечо: он сидит, уже одетый в белую футболку и штаны, скучающе подпирая подбородок кулаком, и наблюдает за мной. Его влажные волосы небрежно зачесаны рукой назад.

Отвязаться от него не удалось. Он решил пойти со мной на кухню, и теперь, стоит мне только посмотреть на него, перед глазами всплывает картина, как он стоит на пороге в одном полотенце на бедрах, демонстрируя свои чертовы кубики пресса и широкие плечи.

Это плохо настраивает на готовку. Не удивлюсь, если я сожгу все к чертям.

— Тут есть люди, которые круглый год присматривают за домом. Они себе заберут все продукты.

— А-а…

Я достаю стейки из тунца в упаковке. Открыв пленку, я настороженно нюхаю еду: никак не могу отучиться от привычки проверять все на свежесть. Это у Смоленского все продукты небось проверяют специально обученные люди, а мне вот иногда кидали в пакет в магазине всякую тухлятину.

— И как пахнет? — раздается над плечом голос, и я подпрыгиваю. Он слишком тихо и незаметно подкрался ко мне со спины! — Помочь в чем-то?

— У тебя руки порезаны, — бормочу я, чувствуя, как моя спина напрягается. Он, конечно, еще не прижимается ко мне, но между нами остались считанные миллиметры. Как минимум, он уже потерся об меня своей аурой, — так что лучше не мешай.

— Я надену перчатки.

— У тебя откроются раны, так что лучше не надо, — мотаю головой я, а потом в ней что-то щелкает, и я интересуюсь: — Постой, ты умеешь готовить?

Если он скажет «да», то это будет поразительно. Если всю жизнь его семье готовили повара, домработницы убирали и гладили вещи, то зачем бы ему это уметь? Даже его вопрос «зачем тебе готовить, проще ведь заказать?» — детектор человека, который ни разу в жизни не держался за ручку сковородки.

— Нет, — отвечает Смоленский мне в затылок, заставляя меня покрыться мурашками, — но мне кажется, что в этом нет ничего сложного. Просто долго.

А, ложная тревога. Смоленский — обычный неумелый мужик. «Нет ничего сложного»? После этих слов мне хочется громко фыркнуть. Пойду забуду все свои неудачные попытки приготовить «макаруны» или муссовые пирожные, ведь это так легко!

— Ладно, — мило тяну я, отодвигая стейки в сторону, — тогда приготовь их, раз это несложно, а я пока займусь овощами.

Я быстро выбираюсь из западни между Смоленским и мебелью, и подхожу к холодильнику. Там я выбираю овощи и зелень, чтобы приготовить их на гриле, а из каких-то сделать легкий салат на ночь. Когда я закрываю дверцу и вижу Смоленского, мне хочется прыснуть от смеха: он выглядит совершенно растерянным, глядя на стейки перед собой. Жаль, что я не могу сфотографировать его лицо.

— Их же просто пожарить надо? — он переводит на меня взгляд.

— Угу, — хмыкаю я.

— И не надо ничем полить перед этим? — он открывает нижний шкафчик и достает перчатки, надевая их прямо на бинты, а я не могу сдержать расползающиеся в улыбке губы.

— Конечно, нужно. Попробуй найти масло и приправы для тунца.

Он открывает шкафчик и смотрит пристально внутрь.

— И что из этого для тунца? — интересуется тихо он, а я, вздохнув, кидаю овощи в раковину и подхожу к Смоленскому. Ну да, тут столько стеклянных красивых баночек с приправами, что новичок в готовке черт ногу сломит. Было бы проще, если местные повара закупались пакетиками с надписью «для идеальной рыбы» или что-то в этом роде.

— Вот этой и этой приправы хватит. Вот эти масла смешай и немного налей соуса. Потом пожарь на сковородке-гриль с каждой стороны по паре-тройке минут.

Я наблюдаю за тем, как он послушно пытается следовать моим инструкциям, словно ребенок, впервые пробующий что-то новое. Каким бы он не пытался казаться властным и суровым в обычной жизни, сейчас с него словно спали маски равнодушия и холодности, а вместе с этим он стал выглядеть на несколько лет младше и беззаботнее.

В голове бьется вопрос — зачем Аля так поступила с ним? Что, жизнь с тем блондинистым парнем действительно показалась ей слаще, чем с мужем? Ведь по одному видео с ним я могу сказать, что парень явно использовал мою глупую сестру в каких-то своих целях.

Почему же она соврала мне, когда вернулась домой в тот вечер? Почему предпочла скрыть Майю, а не попытаться помириться со Смоленским? Почему-то я уверена, что он бы принял ее обратно. И главный вопрос — кто и зачем ее убил?

Я тихо вздыхаю, почувствовав начинающуюся головную боль. Вопросы, на которые слишком сложно будеть получить ответы.

А еще… я так хотела сохранить тайну Али после всего, что случилось, но теперь чувство, что я поступаю очень неправильно, стало еще сильнее терзать меня.