Счастье на кончике носа - Майя Чи Страница 32

Прошла еще одна напряженная неделя. Женя со мной так и не связался. Его телефон оставался выключенным, отчего закралось подозрение, что муж попросту сменил номер. Ну не мог же он забыть о собственных угрозах? Не верилось мне, что он бросал обидные слова из-за ранее выпитого алкоголя.

В этот понедельник Наташа вышла на работу. Я долго не решалась спросить у нее причину выкидыша, а она молчала, избегала болезненную тему. Что ж. Это не тот случай, когда следовало бы настаивать или лезть в душу к человеку. Поэтому я лишь невзначай поддерживала ее. Да и девочки на работе оказались удивительно тактичны, делая вид, будто ничего не случилось.

Тем же вечером, когда мы с Машей уже шли домой, мое странное беспокойство ко мне вернулось. Это бесполезное на первый взгляд предчувствие просто в один миг дало о себе знать, заставляя оглядываться по сторонам и крепче сжимать маленькую ладошку дочери.

И неспроста.

Стоило нам оказаться в нашей маленькой обители, как прозвучал звонок в дверь. По ту сторону оказалась моя свекровь. Честно говоря, я надеялась больше ее не увидеть. Хоть она и была доброй женщиной, однако так и не сумела перейти из числа чужих людей в разряд самых близких.

— Здравствуйте, Елена Марковна, — поприветствовала ее, впуская за порог.

— Здравствуй, Лизонька. Как вы? А где Маша?

— Я тут! — выскочила из комнаты моя егоза.

— А бабушка тебе фруктов принесла, — с теплотой во взгляде разглядывала внучку свекровь.

— Ура! Ура! — запрыгала на месте дочь и кинулась той на шею.

Я пригласила гостью в гостиную, расспросила ее о делах, здоровье и тесте.

— Сема занят сейчас. Весь в бумагах и отчетах. Его автомойка стала приносить неплохой доход, вот и считает денежки.

— Понятно

— А вы чего тут? Квартирка хоть и получше на вид, но ведь совсем маленькая.

— Зато наша.

— В смысле? А сват? — удивленно подняла брови женщина.

— Папа сделал дарственную на мое имя. Так что теперь эти тридцать квадратов принадлежат мне, ну и соответственно Машуне.

— Ох, Лиза, — сокрушилась неожиданно свекровь. — Вот жили бы себе спокойно, а тут переезды эти…

— Елена Марковна, на что вы намекаете? — я сложила руки на груди, вглядываясь в морщинистое лицо женщины. Неужели пришла уму разуму учить?

— Да, чахнет он без тебя, Лизонька.

— Кто именно? Вы о Жене зря переживаете. Я ему не нужна. Он со мной так, поиграл шесть годков, да и бросил. У него теперь новая любовь.

— Ох, да видала я эту любовь! — в сердцах воскликнула она и достала салфетки, чтобы утереть слезы с глаз. Правда, сложно было понять, настоящие ли эти самые слезы или проба актерского мастерства. — Бледная, как моль. К тому же неряха до ужаса.

— Так он что еще и в дом ее привел? — сказать, что у меня был шок, ничего не сказать.

— Мы с Семой заехать к нему решили, поговорить. Степка-то злой ходит, подрались они. Никак помириться не хочет. Вот и подумали навестить младшего. После твоего ухода на дом страшно смотреть. Беспорядок, везде бутылки из-под пива разбросаны. А еще эта была там. Женька ею давным-давно болел, а после, как тебя встретил, я думала образумился. Она же из тех, кто только о карьере думает…

— Елена Марковна, — обратилась к ней, стараясь не выдавать свою злость, — посмотрите на меня, пожалуйста.

Свекровь удивленно подняла брови.

— Не в лицо, а вот сюда, — указала ей пальцем на свой живот. — Видите? Здесь растет ваш внук. На этой неделе пошел седьмой месяц. И вот скажите, вам совсем нас не жалко? — вопреки привычной выдержке, я не удержала слёз. — Вам уже наплевать на всех, кроме своего сыночка-ангелочка? Я такая нехорошая, бросила его, бедненького, потому что он изменил мне с одной, теперь с другой. Она — ужасная карьеристка, да ко всему еще неряха. А Степа вообще бессовестный, брата отмутузил. И я даже знаю за что. И правильно сделал! — встала из-за стола, так как нервы достигли своего предела. Не могла я больше этого терпеть. Устала. Ненавижу их. Пусть убираются вон из моей жизни. Разве что Степану разрешено в ней остаться, потому что он хотя бы умеет быть человечным.

— Лиза, ты чего?

— Ничего, Елена Марковна. Просто уходите.

— Ты меня гонишь? — женщина побледнела с досады.

— Нет. Прошу на время оставить. Дайте мне хотя бы ребенка родить спокойно. Я из-за проклятых проблем и сплошного стресса могу даже потерять его, и никому не будет дело до моей боли. Все так и продолжат дрожать над бедным Женечкой, который уже давно не мальчик и сам способен отличить плохое от хорошего.

Свекровь тоже встала и в нерешительности сделала шаг ко мне, но я выставила вперед ладонь.

— Не надо. Не надо жалости и слез. Если будет совсем плохо, я найду кому поплакаться.

— Но…

— Не в обиду, но мне подобных визитов не надо. Если захотите побыть с Машей, мои двери открыты. А учить уму разуму надо было его и в свое время. Я вас всем сердцем уважаю, но так унижать себя не позволю.

Женщина поджала губы, растерянно оглядела меня с головы до ног и вышла в коридор. Идти следом совершенно не хотелось. Поэтому я присела обратно на диван и ждала ее ухода. Когда дверь негромко хлопнула, то встала и закрыла ее на ключ. К тому времени мои слезы не единожды образовывали мокрые дорожки на щеках. Я утирала их одну за другой, но все равно они не переставали литься.

— Мама, — жалобно позвала меня взволнованная Машуня, обращая при этом на себя внимание. Совсем забыла про ребенка, — почему ты плачешь? Папа опять сделал тебе больно?

— Нет, солнышко. Ты хорошо поела?

— Да! Только теперь пузо болит.

Я улыбнулась и позвала ее с собой, чтобы дать немного воды и ложку меда. Обжорка мамина. Ей лишь бы все напихать в себя, иначе пропадет добро, а потом жалуется на тяжесть.