Дикий горный тимьян - Розамунда Пилчер Страница 32

— Вон магазин открыт, — сказал Оливер.

Это был газетный киоск с пластиковыми игрушками в окнах и стойкой с разноцветными открытками у двери. Виктория закрыла окошко от пронизывающего ветра.

— Хорошо бы купить открытки.

— Зачем нам открытки?

— Кому-нибудь послать.

Она замялась. С самого утра еще в Лох Мораге ее не покидала мысль о беспокойстве и переживаниях миссис Арчер из-за Томаса. Пока у нее не было удобного случая поделиться своими мыслями с Оливером, но теперь… Она набрала в грудь побольше воздуха и продолжила с решимостью человека, собирающегося ковать железо, пока горячо.

— Например, бабушке Томаса.

Оливер молчал.

Не обращая внимания на его молчание, Виктория продолжала:

— Хоть две строчки о том, что он жив и здоров.

Оливер продолжал молчать. Это было плохим знаком.

— Что в этом плохого? — Она слышала в своем голосе умоляющие нотки и ненавидела себя за это. — Открытку, письмо, хоть что-нибудь.

— Отстань.

— Я хочу послать ей открытку.

— Черта лысого мы ей пошлем.

Она не могла поверить в подобную черствость.

— Ну зачем ты так? Я думаю…

— Если не можешь додуматься до чего-нибудь более умного, лучше не думай ни о чем.

— Но…

— Мы уехали только для того, чтобы избавиться от Арчеров. Если бы я хотел, чтобы они доставали меня адвокатскими письмами и частными детективами, я бы остался в Лондоне.

— Но если бы она знала, где он…

— Заткнись, наконец.

Дело было не столько в том, что он сказал, сколько в том, каким тоном. Воцарилось молчание. Через некоторое время Виктория повернулась и посмотрела на него. Окаменевший профиль, выдвинутая вперед нижняя губа, прищуренный, устремленный прямо перед собой взгляд. Они выехали из города и стали набирать скорость, когда сразу за поворотом неожиданно появился указатель на Бенхойл и Лох Муи. Оливер от неожиданности резко затормозил и со скрежетом колес повернул на узкую дорогу в сторону холмов.

Виктория смотрела перед собой невидящим взглядом. Она знала, что Оливер неправ и именно из-за этого упорствует. Но Виктория тоже умеет быть упрямой.

— Ты же говорил, что у нее нет никаких законных оснований, чтобы вернуть Томаса. Он твой сын, и за него отвечаешь только ты.

Оливер ничего не ответил.

— Если ты так в себе уверен, почему бы не дать ей знать, что с ним все в порядке?

Оливер продолжал молчать, и Виктория выложила на стол последнюю карту.

— Хорошо, если ты не хочешь сообщить миссис Арчер, что Томас в безопасности, тогда напишу ей я.

Наконец Оливер заговорил.

— Если ты это сделаешь, — сказал он тихо, — если ты посмеешь хотя бы позвонить, обещаю, я изобью тебя до синяков, живого места не оставлю.

В его голосе слышалась реальная угроза. Виктория посмотрела на него в недоумении, стараясь успокоиться, убедить себя в том, что это всего лишь слова, и он пустил их в ход как самое сильное оружие. Но не могла. Убийственный холод его гнева поверг ее в дрожь, будто он уже ударил ее. Его окаменевший профиль стал расплываться по мере того, как ее глаза наполнялись нелепыми непрошеными слезами. Она быстро отвернулась, чтобы он ничего не заметил, и потом украдкой смахнула слезы с глаз.

Так они и прибыли в Бенхойл — мрачные и недовольные друг другом.

Похороны Джока Данбита прошли с пышностью, положенной человеку его уровня. В церкви и позже на кладбище было полно одетых в траур людей всех профессий и сословий, которые приехали отовсюду — иногда за много-много миль — проститься со старым добрым другом и выразить ему свое уважение.

На поминках были только свои. Самые близкие сослуживцы совершили путешествие в Бенхойл, чтобы собраться в библиотеке у пылающего камина, отведать домашнего печенья Эллен и запить его одним-двумя стаканчиками лучшего шотландского виски.

Приехал и Роберт Маккензи, не только семейный адвокат, но и закадычный друг Джока Данбита. Роберт был шафером на свадьбе Джока и Люси, Джок — крестным отцом старшего сына Роберта. В день похорон Роберт появился в церкви в длиннополом черном пальто, делавшем его похожим на работника похоронного бюро, а затем был в числе тех, кто нес гроб.

Теперь, исполнив свои обязанности, со стаканом в руке, он принял обычный бодрый деловой вид. В разгар церемонии он отвел Родди в сторонку.

— Родди, надо поговорить.

Родди окинул его проницательным взглядом, но на длинном лице профессионального юриста нельзя было ничего прочесть. Родди вздохнул. Он ждал чего-то в этом духе, но не так скоро.

— К твоим услугам, старина. Ты что хочешь? Чтобы я заскочил к тебе в Инвернесс в начале следующей недели?

— Возможно, попозже. Это будет в самый раз. А сейчас мне бы хотелось переговорить с тобой, как только все это закончится. Это займет не больше пяти минут.

— Хорошо. Может, останешься на обед? Вряд ли кроме супа и сыра подадут что-то еще, но мы будем очень рады.

— Прости, не могу. Мне надо возвращаться. У меня встреча в три. Так могли бы мы перекинуться парой слов, когда все уйдут?

— Безусловно. Никаких проблем…

Родди перевел глаза на других гостей и, заметив пустой бокал в руках одного из них, заспешил к нему со словами:

— Еще чуть-чуть, на посошок…

Атмосфера не была мрачной. Кроме счастливых эпизодов вспоминать было нечего, и вскоре многие заулыбались, слышен был даже смех. Когда гости, в конце концов, начали разъезжаться, кто в «рейндж-роверах», кто в лимузинах, кто на пикапах, кто на потрепанных грузовичках, Родди провожал всех, стоя у парадной двери Бенхойла и будто прощаясь с участниками удачной охоты в конце славно проведенного дня.

Это сравнение пришлось ему по душе, поскольку именно в таком свете хотел бы видеть все происходящее сам Джок. Последняя машина проехала по аллее рододендронов, через решетчатое ограждение и скрылась за поворотом. Остался только старый «ровер» Роберта Маккензи.

Родди вернулся в дом. Роберт уже ждал его, стоя у камина спиной к огню.

— Все прошло отлично, Родди.

— Слава Богу, не было дождя. Нет ничего хуже похорон в проливной дождь. — Родди до этого выпил всего два стакана виски. У Роберта еще оставалось на дне стакана. Родди плеснул себе чуть-чуть. — Так о чем ты хотел поговорить со мной?

— О Бенхойле.

— Я так и думал.

— Джок никогда не говорил с тобой о его дальнейшей судьбе?

— Нет, мы не обсуждали эту тему. Вроде бы не было нужды. — Родди задумался. — А судя по тому, как все обернулось, стоило.