Клятва амазонки - Александра фон Лоренц Страница 31

— Я сам буду определять в своем доме, кому с кем спать, и сам буду распоряжаться своими людь-ми. И запомни это, женщина, я хозяин, а ты будешь заниматься только кухней!

Про себя Исгерд отметил, что Дана опять ему помогла, а невеста была на стороне своих двоюрод-ных братьев.

Девушек положили спать на полатях, которые шли по всему огромному дому вдоль обеих продоль-ных стен. Их тюфяки были отгорожены гобеленами. Но почти до утра продолжался пир, и заснуть было невозможно — холл гудел от веселых песен и гром-ких выкриков. Перед тем, как лечь, они плотно поели. Сидели они не вместе со всеми, а за специальным столом для слуг. Еда, конечно, была попроще, чем у хозяев — овсянка да соленая сельдь. Данута с тоской вспомнила про свою общину. Что там делает Полонея, вспоминает ли их она? Узнает ли она, как подло про-дали их в рабство? И еда у них паршивая — Данута вспомнила огромные гроздья винограда, ароматное мясо, жаренное на вертелах, вкусные пироги со сли-вами и капустой. Что ее ждет в этой Норвегии? Дану-та видела, как плохо выглядели даже жены викингов, измученные и преждевременно постаревшие. И она сильно загрустила. С Данутой раньше этого никогда не случалось, у нее всегда было хорошее настроение. И вдруг она заплакала, беззвучно и потихоньку, чтобы Милана ее не услышала. Слезы текли по щекам, и она их не вытирала. Милана — вот единственный чело-век, который у нее остался. Исгерд как-то отдалился. Правда, девушка помнила, что он ее защитил от на-сильников. Но к ней не подошел и не утешил. Нет, надо уходить!

— Дана! Как ты? — к ней на ее тюфяк пере-скочила Милана. Она, лежа за соседней перегородкой, услышала всхлипывания подруги и, забравшись в ее закуток, обняла ее, и они молча лежали, пока Данута немного не успокоилась.

— Даже в баню не предложили — сказала Милана, — а так хочется помыться.

— Тебе самой надо натаскать дров. Кто тебе принесет, рабыне?¬ — хмыкнула Данута.

— Ладно, завтра сходим и вымоемся от души.

— Завтра что-нибудь заставят делать, овсянку с рыбой надо отрабатывать! — иронически поцедила сероглазая амазонка.

— Все равно убежим, надо только все хорошо подготовить! — бодрилась хитроумная Милана. — У меня есть, чем тебя обрадовать! Приходят сюда ко-рабли из Киева, за сушеной треской, соленой сельдью, шкурами. Здесь дешевле, чем в Киеве. Договоримся с хозяином и сбежим. У тебя остался перстень Всево-лода, сынка киевского воеводы. Покажем перстень мореходам, когда корабль с Киева придет. Попросим помощи, а еще и заплатим хорошо.

— А чем ты заплатишь? — удивилась Данута.

— Камни у меня есть дорогие, забрала в каю-те у того грека, что мы закололи. Помнишь? Теперь ясно, почему косами голову закручиваю? Камни в косах прячу. Думаю, что хватит нам на дорогу. Не хо-тела раньше времени обнадеживать, но слышу, тяже-ло тебе. Уж если ты плачешь! Ну спи!

— Заснешь тут! Вопят как ненормальные!

— Вот здесь ты неправа! У людей радость! — Милана проскользнула к себе в боковушу.

Мечи — кладенцы

На следующее утро девушек отправили на поварню — небольшую комнату рядом холлом. Там амазонки по-могали готовить еду ко второму дню пира. Но во вто-рой половине дня они все-таки вырвались и сходили за дровами для своей бани. С ними опять увязалась девчушка Герда, та самая, что привела Исгерда и Торкеля, когда девушек пытались изнасиловать. Ласковый ребенок согревал душу, и амазонки немно-го приободрились. К вечеру они были свободны, и ушли мыться в баню вместе с Чарушей и Оляной. Ве-рея уехала Гуннаром в его дом. Поговаривали, что у них скоро свадьба. Почему-то Дануту это очень огор-чило. Не то что бы она не радовалась за везучую ма-лышку, но брала досада, что с ней произошло иначе. Исгерд за эти два дня не смог выбрать и минуты, что-бы подойти к ней. Гордая девушка поклялась, что отомстит ему. Она, конечно, замечала, что он все время за ней следит, но рядом с ним постоянно была невеста. А Гудрун сразу почувствовала, что отноше-ние Исгерда к ней переменилось. И хотя и шли ак-тивные приготовления к свадьбе, которая должна со-стояться через неделю, она не чувствовала себя счаст-ливой. Хотя они с Исгердом не разлучались — Гуд-рун уж постаралась — душа его была где-то далеко. Как будто он постоянно что-то думал, сравнивал с кем-то. И, как казалось его невесте, явно не в ее поль-зу. Она не поняла не сразу, в чем дело, но когда уви-дела, как он бросился защищать красивую рабыню, сердце пронзила острая боль. И действительно, рабы-ня была редкостной красавицей — так считали все люди, даже ее братья, которые получили у нее отпор. Викинги, которые вместе с Исгердом вернулись из похода на Русь, говорили о Дануте с большим ува-жением. А когда с Готланда вернулась сестра ее же-ниха Грюнхильда, первая красавица в Олесунфьорде, та сразу сказала Гудрун, что такую красивую рабыню следует убрать из своего дома. Лучше было бы ее продать, тысяча солидов ─ это очень большая сумма.

Гудрун подозревала, что золовка злилась отто-го, что многие считали красавицу рабыню изящней рослой широкостной Грюнхильды, да и черты лица у нее были потоньше. Но какая бы причина не толкала золовку давать такие советы, все равно она права — рабыню нужно будет продать. Золовка посоветовала Гудрун попросить мужа сделать ей подарок после первой брачной ночи¬ — продать Дануту. Гудрун уже знала, что Исгерд спал с ней во время похода, знала, что девушка до этого была девственницей. Ей расска-зали, что она много раз пыталась сбежать, и что она дралась с Исгердом за свою свободу на поединке. И чуть не выиграла.

Дождь перестал, но погода была хмурая, сы-рая. Туман, как саван, окутал горы. Сквозь него слабо виднелись, лес и хозяйственные постройки возле при-чала на берегу фьорда. Все время моросило, на дворе стояли лужи, трава была мокрая, с деревьев падали редкие крупные капли

— Да, не повезло с погодой, — выйдя из до-ма, раздраженно подумала Гудрун. Но все равно она приказала рабу запрячь лошадь и поехала в дом Ин-гмара, где поселили Дануту.

Приехав, первым делом она попросила, чтобы позвали красавицу рабыню.

— Нужно поговорить о некоторых важных де-лах — ничего не стала объяснять домочадцам Ингма-ра Гудрун.

— Отойдем подальше, чтобы нас никто не слышал. Сядем вон на ту скамью, под навесом, — сказала она амазонке на ломаном русском.

— Ты специально приехала, чтобы со мной по-говорить? — не стала разводить канитель Данута. — Какие-то проблемы у счастливой невесты?

— Да. Я все про тебя знаю, рабыня! Я прие-хала поговорить с тобой. Я вижу, что Исгерд пережи-вает, мучается. Ты ведь знаешь, почему наши мужчи-ны вынуждены ходить в плавания? Климат у нас не-надежный, иногда недороды случаются. Вот и в этом году плохие урожаи ржи, пшеницы будут. Сама зна-ешь, семья у моего жениха большая. Отец его болен, и он теперь отвечает за благополучие всего рода.

— Зачем мне ты это рассказываешь?

— Ты послушай, это тебя касается. Он не зна-ет, как в этом году ему удастся прокормить род. А тут еще и рабынь привезли, еды может не хватить даже детям. Он с тобой спал и сейчас чувствует и за тебя ответственность. Торкель говорил, что Исгерд жале-ет, что не продал тебя за две тысячи солидов в Киеве. А сейчас придется везти в Бирке специально…