Музыка ночи - Рут Уинд Страница 30

— Я унюхал эти бифштексы возле самого своего дома. — Блю поднял брови и поставил Джеймса на землю. — Скажи маме, что мне надо пива.

— И иди тихо, когда будешь его нести. А то, когда бежишь, оно сильно вспенивается.

Блю прислонился к дереву.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Пока никаких планов. А ты что предлагаешь?

— Я только что сказал Элли, что мы все… э-э… собираемся сегодня к Хопкинсу.

— Ну и хорошо.

Из дома вышла Алиша в ярко-желтом летнем платье, которое делало ее похожей на цветок. На бедре она несла младенца, Лину.

— Привет, Блю. — Она поцеловала его в щеку. — Прибыл на обед?

— Я прибыл, чтобы вытащить вас сегодня вечером из дома.

— Правда? — Она оживилась. — Ну как, Маркус? Мы уже несколько месяцев никуда не выбирались. Твоя мама присмотрит за детьми Она мне говорила в начале недели, что редко их видит.

— Прекрасно, — отозвался тот. — Знаешь, кто сегодня будет играть?

Блю отрицательно покачал головой.

— Вижу, ты, как всегда, все распланировал.

— Эго был один из таких импульсивных моментов Хорошенькая женщина, появилась возможность, у меня рот сам и открылся.

Алиша нахмурилась:

— Это не Шейла, нет? Она раздражает меня своим скрипучим смехом.

Блю хмыкнул:

— Элли хочет посмотреть клуб, для своей книги. Продолговатые темные глаза негритянки стали холодными.

— Ты кобель, Блю Рейнард, а мне она нравится, ясно? Так что брось свои штучки. Просто будь самим собой хотя бы раз в жизни.

— Я ее не преследую, — ответил он, клятвенно поднимая руку. — Честно. Она просто… — Он помялся. — Она — друг. И все. Она мне нравится.

Элли знала, что она некрасива. И это не было самообманом или кокетством типа "мои губы слишком пухлые, нос слишком мал, глаза слишком большие", которым пользуются девушки, не принадлежащие к числу хорошеньких. Просто, по ее теории, каждая женщина в Америке, а может быть, и во всем мире, в возрасте шести лет уже знает, кто красив, а кто нет.

К счастью, ее это мало беспокоило. У нее хорошая кожа, зубы, и ей не — приходится беспокоиться о своем весе, что само по себе уже благословение, перевешивающее любой физический недостаток. Она любит пиво, и пончики, и курицу, жаренную на сале. Но Элли считала, что за это она заплатила. Она могла есть что угодно, но ни один мужчина никогда не остановился на улице и не проводил ее страстным взглядом. Ее лицо было некрасиво, волосы — слишком непослушны, и отсутствовали все те пышные формы, которые так нравятся настоящим мужчинам.

В повседневной жизни Элли не задумывалась о том, как выглядит. Слегка подрумянивалась, чтобы скрыть желтизну лица, но помадой почти не пользовалась, а ее гардероб состоял в основном из немнущихся вещей из смесовых тканей, которые можно было стирать и сушить в прачечной. Но иногда женственность брала в ней верх. Посещение музыкального клуба, в котором когда-то пела Мейбл, было как раз одним из таких случаев. Она знала, что надеть, чтобы в выгодном свете представить свой небольшой арсенал достоинств — приличные ноги, хорошие плечи и грудь — так, чтобы не выглядеть совсем уж плоской в обтягивающем платье.

Элли включила крутой рок-н-ролл, пока принимала душ, брила ноги и выщипывала брови, и счастливо напевала, подкрашивая раскосые глаза (плюс) и тускловатое лицо (минус). Платье было простым, проще некуда — черный футляр с опасным вырезом, в котором слегка виднелся ее небольшой бюст. Черные чулки. Черные босоножки на высоких каблуках. Волосы — поскольку с ними все равно ничего нельзя было сделать при такой влажности — она просто высоко зачесала. Слегка приплясывая в крошечной ванной, она добавила последний штрих. Однойединственной по-настоящему привлекательной чертой своего лица девушка считала рот и сегодня накрасила его алой помадой. Это придало глазам зеленоватый таинственный отсвет, а рот стал выглядеть просто опасным. Она с удовольствием подумала о Блю.

После чего ей потребовалось пойти на кухню и выпить пива, чтобы успокоить нервы и восстановить душевное равновесие. Она сумасшедшая, раз идет с ним, сумасшедшая, раз хочет привлечь его внимание, но так оно и есть. Элли хотела, чтобы он увидел ее такой, и поэтому так обрадовалась приглашению. Кроме того, это был уважительный повод принарядиться и не показаться полной идиоткой.

Она была готова немного раньше времени и, чувствуя себя взвинченной, схватила первый попавшийся диск и поставила его в плейер, потом принялась расхаживать по комнате под музыку.

"Проклятие! По крайней мере будь честной, Коннор, — сказала она себе. — Ты его очень хочешь. Перестань притворяться и признайся в этом. Ты хочешь его, потому что он большой, избалованный и красивый, а может, еще и потому, что он абсолютно недоступен и все остальные тоже хотят его".

Она отпила пива, пошла на кухню, потом вернулась назад. Эйприл, чувствуя ее беспокойство, подняла голову.

— Все в порядке, детка, — сказала Элли, останавливаясь, чтобы погладить собаку. — Тебя избавили от подобных желаний, когда ты была маленькой, так что тебе не придется страдать по этому поводу.

"Так возьми и переспи с ним!"

Это был голос дьявола. Элли знала это, потому что он звучал резонно и говорил очевидные вещи. "Просто переспи с ним. И покончи с этим".

Она глубоко вздохнула, прошлась до двери и обратно, ожидая, когда прозвучит голос ангела, который скажет какуюнибудь ерунду о попранной добродетели. Он так и не прозвучал, и Элли решила, что погубила ангела своим невниманием. К тому же похоть никогда не прислушивается к ангельским голосам.

Причины переспать с ним явные, многочисленные. Их слишком много, чтобы успеть обдумать за десять минут. Но логика могла сработать.

— Причины, по которым не следует, Элли, — вслух проговорила она.

Причина первая. Он страдает где-то в глубине души, а у нее талант замечать именно таких мужчин. Влюбиться в Блю Рейнарда было бы полной катастрофой. Не только потому, что, получив свое, он бросит ее, хотя и это очевидно, разрушится дружба между ними, что является причиной номер два. Она влюбится, а он будет чувствовать себя связанным, тогда она будет липнуть к нему, а ему придется сбегать, и они никогда больше не смогут посидеть ночью на веранде или обменяться сообщениями по электронной почте.

Натянутые нервы слегка отпустили, и она перестала метаться по комнате. Перед Элли появилась картина того, как Блю печально смеялся в темноте, не стесняясь ее. За прошедший год она научилась ценить их приятельские отношения, его остроумные высказывания и неординарные мысли. Она должна была признать, что гораздо легче было общаться с ним по Интернету, когда она представляла его себе опустившимся вариантом Кейта Ричардса, но такова уж жизнь. Он ведь не виноват в том, как выглядит. Его стук напугал ее так, что она выплеснула пиво себе на палец. Облизывая его, Элли крикнула: