Знаешь, все всерьез! - Лорин Батлер Страница 30

— Я знаю, милая, — успокоила ее Кора.

— Но если дело не в этом, что же тогда случилось? Только не говори «ничего», я все равно не поверю, — настаивала Барбара.

— Я сегодня узнала, что моя школа-интернат закрывается, — ответила с грустью мачеха.

— О, нет. Мне очень жаль!.. Я знаю, как сильно ты любишь детей, — Барби встала. — Ида сказала мне, что уверена: все дело в том итальянце, который останавливался у тебя. — Датти…

— Гатти, — тихо поправила Кора и пошла на кухню, чтобы поставить чайник.

Она изо всех сил старалась не смотреть на падчерицу, чтобы не выдать чувства, охватившие ее при упоминании его фамилии.

Всего лишь упоминание о Луиджи, а она уже уносится в пропасть с неимоверной быстротой. Сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Проводив Барбару, Кора облегченно вздохнула. Сейчас падчерица еще не отошла от медового месяца. Но когда эйфория рассеется, и Барби спустится с небес на землю, она поймет истинные причины отрешенности мачехи. Кора не сможет долго скрывать правду. Ведь даже Ида о чем-то догадывается, что уж говорить о Барби, которая чувствовала все изменения в настроении Корины.

Ответ очевиден, твердо сказала себе Кора. Если я не хочу причинять боль и волновать своих близких после того, как они узнают о моей величайшей глупости, то мне нужно приложить еще больше усилий, чтобы забыть итальянца и свою любовь к нему.

Больше усилий. Она выдавила из себя улыбку. Да, даже то, что она прожила день без него — большое усилие. Хотя весьма трогательное и наивное. Разве можно так говорить, когда знакома с человеком всего несколько дней, поспешно одернула себя Кора.

Скорее всего, это не любовь. Может быть, просто ее душа так истосковалась, что Гатти стал необходим как воздух только потому, что нужно было хоть кому-то раскрыться.

Просто он умеет расположить к себе людей. Корина почувствовала его понимание и открылась, не в силах хранить свою тайну. Ей не хватало ласки и общения — она все это получила. А то, что это переросло в потребность… которую, кстати, вряд ли ощущал Гатти, напомнила себе Кора… Но мужчины чувствуют все по-другому.

Она сполоснула чашки и задумчиво посмотрела в окно, выходящее в цветущий сад. На следующей неделе будет ровно три месяца со дня свадьбы Барбары, вспомнила Кора и, подойдя к настенному календарю, нашла свою отметку.

Кора продолжала рассеянно смотреть в окно. Скоро встреча с Вики и Мегги. Что ж, по крайней мере, она придет на обед трех холостячек, сдержав обещание. Но какой ценой…

Гатти наблюдал за родственниками, стоя в стороне. Каждый был чем-нибудь, да занят.

Сегодня день традиционного сбора. Через год после смерти родителей Луиджи решил ввести это правило. Вместо скорби и траура они собирались на берегу озера, жарили мясо, пели и танцевали. Он хотел, чтобы братья и сестры никогда не забывали родителей, и в то же время пытался смягчить боль утраты. Ежегодные пикники служили символом единства их семьи. Именно в этот день можно было ощутить, что папа и мама рядом, любят и помнят их, что они никогда не покинут своих детей, хоть и не могут быть вместе с ними.

С годами это стало походить не на семейную встречу, а на слет какого-то общества, ведь в ней уже участвовали жены и мужья, их дети…

Весна начала сдавать свои права лету, и дни становились все длиннее и теплее. Когда наступит жара, даже под тенью этих мощных деревьев будет душно. Но пока воздух был кристально чист и свеж, что приводило в восторг и взрослых, и маленьких членов семьи, вволю резвившихся на весенней траве.

Луиджи улыбнулся, когда заметил забавный флирт племянников. Они постигали азбуку общения, и когда-нибудь, конечно, достигнут совершенства. Но сейчас, как и все подростки, были похожи на гадких утят, с длинными руками и ногами, ломающимся голосом и еще не сформировавшейся грудью.

Гатти вновь вернулся к воспоминаниям о родителях. Их смерть потрясла тем, что они ушли в лучший мир в то время, когда жизнь детей только начиналась.

— Ты сегодня такой задумчивый.

Луиджи улыбнулся, заметив, что к нему подошла сияющая Софи. Она нежно взяла брата под руку и положила голову ему на плечо.

— Я до сих пор не поблагодарила тебя за то, что ты заставил меня вернуться и поговорить с Бруно. Если бы я не сделала этого… — Она едва заметно покачала головой. — Ох уж этот мой темперамент!

— Тебе стоит научиться доверять людям, — серьезно сказал брат.

— Да, все началось со смерти мамы и папы… и я боюсь, что всегда буду чувствовать себя не слишком уверенной. Считать, что Бруно встречается с другой женщиной, в то время как этого нет, и не было… Но ты и сам не лучше. Все еще не женат и избегаешь любой привязанности.

Привязанности. Луиджи нахмурился и посмотрел на сестру.

— И как ты додумалась до этого? Оглянись вокруг, Софи, и возьми свои слова назад.

— О, я вовсе не это имела в виду, то есть не нас, — запротестовала сестра, защищаясь. — Ты… ты самый лучший брат, который только может быть. Но… разве тебе никогда не хотелось иметь свою семью, своих детей? Неужели ты не чувствуешь себя порой одиноким, не хочешь, чтобы… — Софи прикусила нижнюю губу, заметив его взгляд. — Только вот не надо смотреть на меня так! Мы все знаем, скольким ты пожертвовал ради семьи и как, должно быть, иногда ругаешь нас.

Софи на секунду замолчала и задумчиво посмотрела в огонь костра.

— Мы знаем, что ты не хотел уезжать в Штаты. А потом уже не хотел возвращаться оттуда. И я понимаю, что тебе, в конце концов, нужна передышка. Но если ты окончательно решил все бросить и отправиться в кругосветное путешествие, как и мечтал в юности, то совершаешь большую ошибку. Ты сам потом возненавидишь себя за это. Тебе нужна семья, собственная, с женой и детьми.

— Оставь это, — огрызнулся Луиджи и развернулся, чтобы уйти, но сестра удержала его.

— Подожди, я еще кое-что хочу сказать тебе. Мы все знаем, что дядя Карл выкарабкался только потому, что ты вернулся и взял дела в свои руки. Он никогда не оправится, чтобы возвратиться в бизнес, и мы…

— И вы бы хотели убедиться, что у меня нет других планов? — резко сказал Гатти, и тут же об этом пожалел, увидев слезы в глазах сестры.

— В последнее время ты так изменился, — пробормотала Софи. — Стал каким-то далеким и… чужим. Луиджи, мы все очень хотим, чтобы ты был счастлив. — Она слегка дрожала, а в глазах стояли слезы.

Сказав это, сестра направилась к мужу и детям. А Гатти так и продолжал наблюдать за ними со стороны.

Ничто не изменит моего мнения, подумал Луиджи холодно. Семья желает ему только добра и счастья. Он их всех любит и дорожит их обществом. Он сам устраивает эти долгожданные пикники, и ни разу в жизни у него не возникало непреодолимого желания очутиться в другом месте, когда они собираются. А сейчас…