Валлийская колдунья - Рексанна Бекнел Страница 30

— Подлец, — пробормотала она, не давая себе труда скрыть раздражение. Да и зачем скрывать? Он в самом деле подлец. Не появись он здесь с таким жестоким поручением, ничего бы этого не случилось. Но он приехал и, хоть и был подлецом, сумел как-то завладеть всеми ее мыслями.

Уинн нахмурилась, пытаясь справиться с неприятной дрожью, которая зародилась где-то в самой глубине, а затем медленно охватила все ее существо. Подлец был где-то поблизости. Возможно, на краю луга…

У любимого валуна Артура! Наверняка он нагнал Артура там.

По крайней мере, Уинн поняла, что Артур в безопасности. Англичанин не позволит, чтобы с ребенком что-то случилось. От этой мысли ей стало еще хуже. Английский рыцарь, видимо, искренне беспокоился о детях. Его, конечно, полностью сбивала с толку необходимость забрать с собой одного из них. Но его намерения были лишены зла.

И все же, приближаясь к валуну, бесшумно ступая по высокой влажной луговой траве, Уинн опасалась предстоящего столкновения — как с Артуром, так и с Кливом. Она поступила плохо и теперь должна поплатиться за это.

Впереди замаячил огромный камень, и в темноте послышались два тихих голоса. Уинн попыталась взять себя в руки. Сейчас важен только Артур — и больше никто. Если она должна раскрыть перед ним ужасную правду его зачатия, значит, так и будет. Возможно, теперь он и остальные дети поймут ее подозрительность и ненависть к англичанам. Наверное, это даже к лучшему.

Однако, когда Уинн остановилась перед большим плоским камнем, уверенность покинула ее. Как она и предполагала, Артур был с Кливом. Но Уинн никак не ожидала, что мальчик будет сидеть на коленях у англичанина, который мягко, хотя и неловко, покачивал его, пока они разговаривали, склонив друг к другу головы. Уинн стало очень тоскливо при виде того, как ее ребенка утешает чужой человек. Ведь это она воспитала Артура. Это она любит его больше всех.

Уинн чуть было не кинулась вперед и не вырвала Артура из рук ненавистного рыцаря.

Первым на нее взглянул Клив, потом Артур. Ей показалось, что ребенок слегка заерзал и еще ближе наклонился к Кливу. Этот простой жест расстроил ее больше всяких слов. На глаза опять навернулись ненужные слезы. Она, которая так редко плакала, теперь, казалось, постоянно готова разрыдаться. Уинн стояла перед ними, как статуя, зная, что лицо ее выдает все чувства, но не имея ни сил, ни желания скрыть их.

— Артур, — робко позвала она.

В таинственной темноте леса позади них три раза прокричала сова. В мерцающем свете луны, которая на секунду вышла из облаков, Уинн ясно различила хмурое выражение на лице мальчика. А еще она увидела, как раздражен Клив.

— Артур, — позвала она снова, сделав еще один шаг. Уинн увидела, как пальцы Клива слегка сжали руку ребенка.

Артур чуть вздернул подбородок, и Уинн немного осмелела. По крайней мере, Клив не пытался стать между ними.

— Артур, я… я знаю, что ты зол на меня…

— Ты хотела убить Клива!

От этого обвинения у нее перехватило в горле. Наверное, все остальные тоже так подумали.

— Нет, я не хотела убивать его. Я просто…

— Нет, хотела!

— Тише, парнишка. Давай послушаем, что нам скажет Уинн.

Уинн присела на корточки возле камня, так что Артур оказался чуть выше ее.

— Я действительно кое-что подсыпала в вино, — тихо призналась она с несчастным видом. — Но только, чтобы он заболел…

— Он мог бы умереть!

— Его всего лишь потошнило бы какое-то время. Ну и живот расстроился бы, — жалобно добавила Уинн. — Но он остался бы жив. Я просто хотела попугать его, чтобы он и его друзья уехали отсюда. — Она с отчаянием пыталась найти в темноте глаза Артура и сделать так, чтобы он понял ее. — Я просто хотела, чтобы они вернулись туда, откуда приехали, и оставили нас в покое.

Наступило короткое молчание, и, только когда Артур заговорил, Уинн поняла, что боялась даже дышать.

— Но почему? — спросил ребенок внезапно задрожавшим голосом. — Почему ты хочешь, чтобы он уехал?

Взгляд Уинн переметнулся на Клива, и, хотя она не смогла разглядеть его лица, она знала: он ждет, чтобы она сказала правду — все открыла Артуру. Однако прежде чем Уинн ответила, Артур продолжил:

— Это все из-за поцелуя? Потому что Клив забрал награду Дрюса?

Уинн закрыла глаза. Но как ей объяснить это ребенку? Она протянула руку и коснулась коленки Артура.

— Это дело далекого прошлого, а не того, что случилось за последние несколько дней, Артур. Мне нужно тебе и остальным детям кое-что рассказать. — Она нервно прикусила нижнюю губу. — Если ты сейчас пойдешь со мной, мы обо всем поговорим, и я отвечу на все твои вопросы.

К ее досаде, Артур сначала помолчал, потом взглянул на Клива, как бы спрашивая его разрешения. Только когда Клив похлопал мальчика по плечу, тот снова посмотрел на нее.

— Ладно, пойду, — вздохнул он.

Уинн поднялась, сцепив руки, а Клив спустил Артура на землю и тоже поднялся.

— Ступай, мальчик. Мы с Уинн догоним тебя через минуту. — Он поймал запястье Уинн. — Ступай, — повторил он, ласково взъерошив волосы Артура. — Найди остальных ребятишек, чтобы они все послушали, что скажет Уинн. Утром мы увидимся.

С упавшим сердцем Уинн смотрела, как Артур исчезает в темноте. Мало того, что сегодня вечером ей предстоит разговор с детьми, когда ей придется объяснить жуткие обстоятельства, связанные с их рождением, так теперь еще она вынуждена разбираться с Кливом.

Как бы вторя ее мрачным мыслям, он рывком повернул ее к себе, действуя не слишком нежно.

— Ну, что скажешь, хозяюшка-колдунья? Ты собираешься прекращать свою смехотворную кампанию по изгнанию меня из Уэльса? Тебе ведь должно быть уже ясно, что от всех твоих действий только становится хуже тем, о ком ты якобы заботишься, — твоим детям. Но на самом деле они не твои, не так ли?

— Они мои, — злобно отрезала Уинн. — И никакому англичанину не украсть их под предлогом того, что дети понадобились отцу — если этот ваш лорд на самом деле приходится отцом кому-нибудь из них.

— Если я раньше в этом сомневался, то теперь верю. В Раднорском лесу нет больше ни одного незаконного отпрыска англичан. И возраст подходящий. Я разговаривал С Дрюсом и Гуинедд и даже со стариком Таффиддом.

Уинн почувствовала что, вокруг нее как будто затягивается петля.

— Ребенок мог давным-давно умереть. Или эта женщина, которая, как утверждает ваш лорд, выносила его семя, могла не произвести ребенка на свет — потерять его, даже вытравить его из своей утробы, как только англичанин уехал.

Даже в темноте она разглядела отвращение на его лице,

— Ни одна богобоязненная женщина не поступила бы так.