Королевская охота - Дженнифер Блейк Страница 30

* * *

Рождественское полено было такой ширины, что четверо не смогли бы его обхватить. В конце концов, оно должно было непрерывно гореть целых двенадцать праздничных дней. Вот только, когда оно горело, в главной зале становилось невыносимо жарко. Когда Кейт с сестрой отправились переодеваться к полуночной мессе, Росс вышел на улицу. Окна Гринвичского дворца выходили на Темзу и судоверфь, что покоилась в углублении в излучине реки. Днем отсюда открывался весьма живописный вид, но ночью рассмотреть было возможно лишь сверкающие огоньки фонарей, похожие на булавочные головки из чистого золота. У берега река была спокойной, и корабли проплывали тут крайне редко.

Росс спустился по проторенной дорожке, петлявшей среди голых конских каштанов, иной раз прижимавшейся к каменной стене и кончавшейся у самой кромки воды. Река словно звала его своим тихим плеском. К нему тут же беззвучно приблизилась пара черных лебедей, практически невидимая в ночи: только в глазах их отражалось зарево от спящего замка. Росс присел на корточки и протянул птицам ладонь, но те, заметив, что корма на ней не было, сразу уплыли прочь. Он улыбнулся.

Стало немного теплее, но воздух все равно сохранял прохладу и влажность. Ветерок, овевавший его разгоряченное лицо, был настолько свеж, что Росс не обращал внимания на запахи гнилых водорослей, испражнений и ила, которые ветерок нес с собой. Нарвав у берега сухого камыша, Росс смастерил простенькую флейту и сыграл на ней мелодию, которая нередко провожала в бой мужчин в килтах, с тяжелыми орудиями на плечах.

Не прошло еще и двух часов, как Росс поужинал, а ему уже снова хотелось есть. И этот волчий аппетит, вероятно, не пройдет, пока он окончательно не выздоровеет. Завтра во дворце закатят пир — разумеется, на деньги Генриха. Вепря, убитого Россом в Новом лесу, тоже наверняка подадут на стол. После того как зверя выволокли из леса и перевезли во дворец на телеге, его мясо, наверное, просаливалось где-то в подземелье. Россу не терпелось его отведать.

Клыки вепря он сохранил на память. Когда-нибудь они украсят стену его дома, когда отец отправится в лучший мир. Они будут напоминать о волшебной, пусть и нелегкой ночи.

А этот вечер песен и плясок, а также взглядов на Кейт, освещенную огнем рождественского камина, он запомнит и без напоминаний. На долгие годы. Возможно, навсегда.

Господи, до чего же она красива, храбра и чистосердечна! Одна на миллион.

Но предназначена, увы, не ему. Если он будет достаточно часто это повторять, то сам рано или поздно в это поверит.

Разумеется, Росс сочувствовал леди Кэтрин, как и любой на его месте. Сочувствие, и только… Он не виноват, что она заблудилась в лесу и оказалась под его защитой. А с этим скользким типом, Трилборном, пускай разбирается Генрих, хотя Росс понимал, что его врагу было бы приятно отбить у него возлюбленную. Даже если раньше она не нравилась графу, теперь он пополнил и без того тесные ряды ее воздыхателей. Так уж он устроен.

Над неподвижной поверхностью воды раздался какой-то глухой шлепок, а следом за ним — непонятный треск. Кто-то шепотом выругался. Росс поднял голову и, прищурившись, окинул реку взглядом.

Прямо за сухими камышами, подарившими ему музыкальный инструмент, плыла по течению лодка. Она направлялась к дворцу. Если бы оттуда доносились хоть какие-то звуки, Росс решил бы, что это один из придворных возвращается домой из места, где гостей развлекают по-настоящему, а не рождественской пантомимой. Но гребцы были облачены в плащи и широкополые шляпы, а весла их рассекали воду совершенно бесшумно.

Росс пригнулся к земле привычным движением опытного похитителя скота. Лодка пришвартовалась гораздо выше каменной пристани, к которой обычно причаливали обитатели дворца. Двое мужчин спрыгнули на берег и проворно засеменили вдоль внешней стены. Они остановились у ржавых ворот, через которые с кухни обычно выносили помои. Створки открылись, и оба исчезли внутри.

Когда за ними закрывали дверь, ее, видимо, заело. Мужчина, остававшийся на причале, подошел, чтобы подтолкнуть ее, и его силуэт озарило светом — особенно ярко горели ряды серебряных цепей и кайма на черной тунике. Росс наблюдал за знакомыми движениями, и волосы у него на затылке становились дыбом.

Не сойти ему с этого места, да это же Трилборн!

Трилборн впустил новоприбывших в замок, но зачем, оставалось только догадываться. Впрочем, Росс был уверен, что затевали они что-то недоброе.

Он встал и, отряхнув килт, продолжил наблюдение. Сверху на стену взобрался стражник, но он находился слишком далеко, чтобы представлять какую-либо угрозу. С беспечным видом человека, который вышел на улицу, повинуясь зову природы, а теперь возвращался, Росс, насвистывая веселый мотивчик, зашагал к черному ходу.

Едва завидев его, стражники вытянулись в струнку. Где их носило еще несколько секунд назад, было непонятно, но сейчас они доблестно несли караул. Стражники впустили Шотландца без лишних вопросов: не так уж много придворных носили килт. А может, им просто в голову не могло прийти, что через такие невзрачные ворота может войти чужак.

Затаившись, Росс прислушался, но не услышал ничего, кроме звяканья посуды: это повара Генриха готовились к завтрашнему пиршеству на тысячи персон.

Не успел Шотландец сделать и пару шагов, как в королевской часовне забил колокол. Полночь, сбор к заутрене. Начиналась первая из многочисленных рождественских служб, которой никто не смел пренебрегать. Все как один отправятся в часовню, преклонят колени и будут молиться, с ликованием встречая благую весть. Если Трилборн задумал провести в замке тайную встречу, то лучшего времени он выбрать не мог.

Коридор, выложенный неотесанным брусом, вмиг наполнился торопливыми слугами. Пойдя вместе со всеми, Росс очутился в общих смежных покоях, где толпились оруженосцы, менестрели, стражники, лорды с женами и монашки. Он продолжал двигаться вперед, энергично работая локтями и стараясь прикрывать ноющую рану.

Снова Трилборна он заприметил уже в холле — квадратной комнате, где паркет визгливо скрипел от каждого шага, а гобелены колыхались от постоянных сквозняков. Троица злоумышленников во главе с Трилборном отделилась от общего потока и прошмыгнула в соседнюю комнату. Оттуда можно было войти в несколько кабинетов. Росс проследовал за Трилборном и его спутниками, стараясь не попадать в их поле зрения и не сводить глаз с серебряного блеска цепочек. Вплотную он приблизился только тогда, когда они исчезли за дверью в конце анфилады.

Его опередил какой-то человек, лицо которого скрывал черный капюшон. Человек проскользнул впереди Шотландца и успел придержать увесистую дверь, прежде чем та захлопнулась. Лица таинственного человека Росс не видел, но под капюшоном явно скрывался массивный головной убор, и потому он предположил, что это женщина. Пятно света, отброшенное горящим на треноге фитильком, выхватило вышивку на бархатном плаще. Это был символ вдовствующей королевы, Елизаветы Вудвил, жены покойного Эдуарда Четвертого и тещи Генриха.

Поговаривали, что Елизавета Вудвил презирала своего зятя, называла его узурпатором и плебеем, унаследовавшим голубую кровь только от матери, да и то совсем немного. В чем-то она была права: линия Генриха шла от третьего сына Эдуарда Третьего, Джона Гонта, и его любовницы Кэтрин Суинфорд. Джон Гонт женился на Кэтрин, когда ему это позволили, и их потомки были признаны законнорожденными высочайшим королевским указом, но с точки зрения Йорков все это не имело никакого значения. Взойти на престол Генриху помогло лишь устранение прочих претендентов из рода Ланкастеров во время междоусобицы, которую назвали войной Алой и Белой розы.