Отец моей малышки... за кафедрой! - Лючия фон Беренготт Страница 30

– Нет, мама… Мы ни о чем еще не договорились… Просто решили… попробовать. И вполне вероятно, что у нас ничего не получится. Мы слишком разные. Нет, пока не надо приезжать в гости. И Машу забирать пока тоже не надо… Нет, и еду привозить тоже не надо – тут все есть и готовить я умею…

Устав «неткать», я по-быстрому заканчиваю разговор с мамой, которой пришлось наврать, что мы с Зориным решили временно съехаться и попробовать совместное проживание. И больнее всего, на фоне произошедшего, было выслушивать ее восторженные визги по поводу нашего ректора и нашей «маленькой, но уже дружной семьи!»

Встав из плетеного кресла на небольшом изящном балкончике второго этажа, куда я забралась сразу же после уезда Масюни, я оглядываюсь. Чистота, порядок… Цветочки везде, куда только глаз достает. Внизу, на участке, от дома и до забора – газон, окаймленный кустами роз и прочими зелеными насаждениями. Милая уютная беседка…

Что ж, размышляю. За домом явно ухаживают профессионалы, и, судя по всему, за немалые деньги.

Придется поднапрячься, чтобы эту идиллию немного… испортить. Но я уж постараюсь. Уже к концу этой недели Зорин сильно пожалеет, что так опрометчиво взял в дом девушку, которая не умеет даже за собой трусы с пола подбирать, не говоря уже о том, чтобы принимать хоть какое-то активное участие в уходе за домом.

Усмехнувшись, ставлю обратно на столик чашку с остатками кофе, которую уже по привычке намеревалась унести на кухню и помыть. С этого момента я ни пылинки за собой не уберу. Путь приставляет ко мне служанку или сам с тряпкой бегает…

Мои мысли перебивает звонок, и я снова беру в руки телефон. Хмыкаю недоуменно, вчитываясь в незнакомый номер – кто бы это мог быть? – и осторожно отвечаю.

– Ты куда пропала? – визжит в трубку Андрей. Именно визжит – высоким, почти женским голосом, какого я никогда не слышала. – Я тебе со вчера звоню! Обыскался!

Я отнимаю мобильник от уха и еще раз рассматриваю номер. Местный. Незнакомый, но местный.

Снова приближаю к уху телефон.

– Ты что… не уехал?

– Нет! Пришлось всё отменить! – голос моего бойфренда резко понижается, словно его кто-то одернул – хватит, мол, визжать. – Ты куда делась? У тебя всё в порядке?

– Эмм… – я мычу, не зная, что и сказать. И нахожусь, как избежать скользкой темы. – А почему ты звонишь с этого номера? Потерял телефон?

– Ты еще спрашиваешь?! – возмущается он. – Сама же меня заблокировала! Я только сейчас понял, когда с другого номера позвонил и ты сразу ответила! Думаешь, мне делать нечего за тобой бегать?! Могла бы просто сказать, что не хочешь меня видеть! Чувствую себя, как идиот…

– Стоп-стоп-стоп! – я зажмуриваюсь, пытаясь осмыслить весь этот поток информации. – Кто тебя заблокировал?

И тут мне приходит в голову – я знаю, кто!

– Погоди, – бросаю Андрею. Иду в контакты, нахожу его номер и ахаю – действительно, он заблокирован! – Ну Зорин… Ну, гад… – бормочу, не подумав.

– Какой Зорин? Это козел, к которому ты сбежала, да? Ну, Лиля, ты у меня попля… – он снова запнулся и охолонил, причем так резко, словно его одернули. – Ну, в общем, твое дело, конечно, но поступаешь ты очень некрасиво. Могла бы и поговорить. Я в конце концов, еще и твой босс.

Мне становится стыдно.

– Прости, Андрюш, мне действительно надо было тебе все рассказать. Дело в том, что тот, у кого я сейчас нахожусь…

– Мне неинтересно, – перебивает Андрей. – Мне неинтересно, где ты находишься, какие у вас отношения, и почему ты не могла рассказать мне о них в открытую. А вот твоя профессиональная помощь мне все еще очень нужна. Там в документах такая каша, что без тебя теперь точно не разобраться. Хотя бы в качестве компенсации за загубленную поездку и утерянные возможности ты просто обязана приехать на работу и мне помочь.

Он замолчал, ожидая моего ответа. Я тоже молчу, понимая, что, если сейчас откажу ему, потеряю не просто хорошее, а ОЧЕНЬ хорошее место. Место, которое меня обеспечивало вот уже почти два года, и благодаря которому я надеялась и дальше ни от кого не зависеть. В том числе и от Зорина, когда ему надоест с нами няньчиться и держать меня в плену. А ему надоест. И очень скоро.

– Хорошо… – медленно произношу, размышляя, каким же образом мне выбраться отсюда, без того, чтобы узнал наш с Машей похититель. – Сегодня я не могу, а вот завтра… что-нибудь придумаю. Я позвоню с утра. И обязательно тебя разблокирую – прости, это была ошибка.

– Вот и хорошо! – неожиданно радуется Андрей, хотя я думала, что начнет сейчас упрекать меня в том, что завтра – это долго, и надо бы сегодня. – Возможно, если ты мне поможешь, я смогу передоговориться на ту встречу, которую упустил благодаря тебе.

Снова кольнув меня чувством вины, он прощается и отключается. Я возвращаю его контакт из бана, пока не забыла.

Но что же мне придумать? Как сбежать на несколько часов от мужчины, который не хочет отпускать меня даже на минуту?

Побродив по квартире и так ничего и не придумав, я решаю дать мозгам отдохнуть и налить себе ванну. Совмещу приятное с полезным – понежусь в пенной воде и разведу ванной комнате такой кавардак, как будто там купали пятерых собак, а не одну девушку. Отличный повод поразбрасывать мокрые полотенца и залить весь этот красивый мраморный пол водой!

– Но… надо действовать осторожно! – говорю своему отражению в зеркале спальни господина ректора, куда я случайно забрела. – Нельзя чтобы он понял, что я действую специально. Иначе… могут быть последствия. А вот если сумею убедить его в том, что это я не нарочно – просто вот такая грязнуля и неряха – тогда ему нечего будет со мной делать, кроме как отпустить домой.

А там уж я найду способ доказать ему, что мой «побег» в Англию – искусно соркестрированная подстава. Не для того, чтобы он простил меня. А для того, чтобы чувствовал себя виноватым всю свою никчемную, одинокую жизнь.

Мой скошенный взгляд тормозит на полураскрытом ящике тумбочке – видать забыл закрыть, когда собирал Масюню в садик. Что-то отдаленно и смутно знакомое виднеется из него… Какой-то знакомый… цвет. И текстура.

До странности взволнованная, я наклоняюсь, открываю ящик пошире и замираю – аккуратно сложенный, поверх каких-то бумаг, коробок с галстуками и прочего хлама лежит… мой старый свитер цвета аквамарин – модного в тот сезон, когда я пыталась учиться в Нью-Йорке. Тот самый, который я, почти не снимая, таскала, когда мы с моим любимым мужчиной исследовали закоулки и злачные места Манхэттена. Тот самый, в котором я была, когда узнала, что он не просто слушатель лекций, но преподаватель одного из моих обязательных курсов. Тот самый, в котором мы страстно и со вкусом поругались из-за этой новости, а потом столь же страстно и безудержно любили друг друга в огромной мансарде с видом на залив…